И где же, однако, она узнала какие они?
У него появилась весьма неплохая мысль.
— Моя сестра приходила сегодня с визитом, не так ли?
— Да, ваша светлость. Как вы узнали?
— Случайная догадка.
Он сомневался, что Луиза рассказала об их схватке сестре, иначе Дрейкер колотил бы в дверь, чтобы придушить его за нанесенный её чувствам вред. Его женушка-шалунья, бесспорно, под видом желания быть хорошей женой, просила поведать ей о его предпочтениях.
Он мог бы догадаться, на что она способна, когда его бренди начал значительно утрачивать крепость, а огню в его комнате частенько позволяли затухать. Но прошлым вечером, когда слуга рассказал ему, что избавиться от его сигарет, было идеей его жены, так как она могла купить лучшего качества, Саймон, наконец, понял, что происходит.
Луиза применила к нему свою тактику «домашней войны». И она, как ни странно, работала. Он за всю жизнь никогда не чувствовал себя так неуютно в своем собственном доме. Проклятая хитрюга.
«Женщины, как лошади», — раздался голос деда в его голове. — «Дай им волю, и они растопчут тебя. Их надо приучить к узде, если они нужны тебе для настоящей скачки».
— Да, и ты в этом так преуспел, старик, — отрезал Саймон. — Поэтому моя бабка съеживалась всякий раз, когда ты входил в комнату.
— Ваша светлость? — произнёс лакей.
— Э… ничего. Лишь мысли вслух, — боже, теперь он разговаривал сам с собой. Вот что с ним сделала Луиза.
Саймон отпихнул суп в сторону.
— Унесите это, хорошо?
Лакей, без замечания исполнил, но когда он принёс следующее блюдо — кусок говядины испорченный толстым слоем сливочного соуса — у Саймона лопнуло терпение.
Довольно ерунды. С рук ей это не сойдет — он не позволит. У Луизы была уйма времени прийти в себя от его сговора с её отцом. И это время заканчивалось прямо сейчас.
Выскочив из-за стола, Саймон покинул столовую и направился к лестнице. Он был на полпути наверх, когда увидел, как горничная Луизы выскользнула из комнаты с уже ненужной ей одеждой. Хорошо. Луиза только что переоделась ко сну, значит, вероятно, дверь не заперта, и он застанет её одну. Чёрт подери, должно быть помешает другое — она закроет перед ним дверь.
Саймон резко распахнул дверь, с его губ готовы были сорваться несколько супружеских замечаний, которые так и остались невысказанными, когда он увидел её.
Жена сидела возле камина, но не видела его — голова была опущена и она расчесывала волосы длинными, неторопливыми взмахами. Он сделал глубокий вдох от вида Луизы: длинные черные локоны ниспадали на пол, а свет от камина сиял сквозь её прозрачную ночную рубашку, вырисовывая каждый плавный, обольстительный изгиб. Словно в трансе, Саймон вошёл в комнату и направился к ней с единственным только желанием: притянуть её в объятия и прямо-таки выцеловать из неё упрямство.