— Кто?
— Мамтрахалки — матери, с которыми еще можно потрахаться.
— Шелдон Даймонд, ты шокируешь меня!
— Конечно-конечно. Тебя все шокирует. Только не рассказывай, что ты никогда раньше не слышала о мамтрахалках.
— Так… какие ребята? — спросила я, пропуская мимо ушей его последнее замечание.
— Так ты не знала, что пляж Башни называют Мамтрахбург? — спросил он, игнорируя мой вопрос.
— "Мамтрахбург"!?
— Господи, какая же ты наивная!
— В чем?
Шел засунул в рот остатки сэндвича и начал строить новый.
— Так в чем же заключается моя наивность?
Молчание.
Я отправилась в кухню налить себе вторую чашку кофе и, возвращаясь, дернула своего ухмыляющегося сына за локон каштановых, порыжевших на солнце волос.
— Не трогай меня за волосы! Я ненавижу, когда ты это делаешь.
— Тогда объясни мне.
— Что объяснить?
— Почему ты считаешь меня наивной?.. И какие ребята думают, что я…
— Ты ничего не знаешь, — продолжал дразнить Шел.
— Например? — настаивала я, не прислушиваясь к голосу рассудка.
— Ну, держу пари, что ты не знала об аборте миссис Пинкус в прошлом году, — спокойно сказал он, размазывая сыр по булке.
— Что?
— Аборт.
— Где ты это услышал?
— От отца.
— Не понимаю.
— Отца ребенка… или, точнее сказать, эмбриона, и я не имею в виду доктора Пинкуса… хотя он и… хм… специалист по плодовитости, по иронии судьбы.
— Не смешно, Шел. И кто же отец, по-твоему?
— Несостоявшийся отец, мам. И давай просто скажем, что он может трахать, хотя еще не имеет права голосовать.
— Шел!
— Что? Я просто говорю то, что есть. И поверь мне, она не единственная.
— Единственная в чем?
— В пользовании юной плотью, — поддел Шел, широко ухмыляясь и играя натренированными мускулами.
— Твои подростковые гормоны отравляют твой мозг, Шел.
— Передай мне овощи… пожалуйста.
— Ну этого я действительно не знала, — сказала я, смутно вспоминая подмигивания парня на пляже.
— Я закончил изложение дела. Ты ничего не знаешь!
— Тебя больше устраивает пудинг на тарелке или на лице? — пригрозила я.
— О, не бросай! Извини.
Я отрезала по куску пудинга себе и Шелу, съела клубничину и небрежно спросила:
— Кто еще рыщет здесь в поисках добычи?
— Ха! Так ты все-таки веришь мне? Ну, ты удивишься.
— Хорошо, удиви меня.
— Хмм… Давай подумаем. Как насчет миссис Форестер? — протянул Шел, глядя в потолок.
— Не верю!
— Я говорил, что ты удивишься.
— Бренда Форестер? А кто этот парень?
— Я не могу сказать.
— Кто, Шелдон?
— Я не могу выдавать чужие секреты.
— Я не верю! Я не могу поверить, что интеллигентные взрослые женщины совращают детей.
— Детей? Мама, не надо! И я бы не назвал это совращением, — сказал он, принимаясь за пудинг.