— Мне необходимо облегчение, Элиот. Это было так давно… я вся переполнена, — сказала Марджори, сдергивая с бедер простынку и обнажаясь полностью.
Элиот уставился на Марджори испуганными, полными слез глазами.
— Что я должен сделать? Я не знаю… Я должен идти, — заикался Элиот, отталкивая ее руку.
Но он стоял так близко — гора страха и желания, дрожащая, потеющая, — с так сильно бьющимся сердцем, что слышал его стук.
— Помогите мне, Элиот. Конечно, вы понимаете… все это давление… чувство, словно я сейчас взорвусь…
Элиот понимал, что его брюки заметно натянулись от эрекции.
— Здесь, Элиот, — сказала Марджори, и его взгляд последовал за ее рукой вниз к шелковистому рыжеватому треугольнику. — Коснитесь меня здесь.
Он подошел и встал между ногами Марджори и смотрел, как она ласкает себя. Одной рукой он потянулся коснуться ее, другой коснулся себя через одежду.
— Да-да, — шептала Марджори.
Вид ее оргазма вызвал его собственный. Но не успели прекратиться судороги, как Элиота охватило чувство вины. Он снова бросился в туалет, включил кран и стоял над раковиной, закрыв глаза. Его уши наполнились шумом льющейся воды, он пытался перевести дух, тошнотворные волны еще сдавливали горло.
В дверь постучали, и он услышал голос Марджори.
— Элиот! Вы в порядке?
Элиот крепко зажмурился и глубоко вздохнул.
— Элиот?
— Все прекрасно, Марджори. Все прекрасно.
— Я подожду в кабинете. Хорошо?
— Прекрасно, Марджори. Прекрасно, — сказал он, набирая в ладони холодную воду и погружая в нее лицо. Он поднял голову, уставился на себя в зеркало и прошептал: — Я животное.
Вернувшись в кабинет Элиота, Марджори взяла с его стола фотографию Робин и скривилась.
— Ревнивая сука, — обратилась она к фотографии. — Вы все ревнивы. И кто знает, сколько из вас соблазнили Дуга, пока я была в городе.
— Марджори, я… — начал Элиот, входя в кабинет.
— Элиот, я восхищаюсь фотографией Робин. Она так мила…
— Марджори, мне очень жаль. Не знаю, что на меня нашло. Я никогда не…
— О, Элиот, мне совсем не жаль, — успокоила Марджори, подходя к нему.
Но Элиот пролетел мимо нее за свой стол, в безопасность своего рабочего кресла.
Сев напротив него, Марджори продолжала:
— Вы сделали для меня нечто особенное, Элиот. Когда Дуг бросил меня, моя душа умерла. Вы заставили меня снова почувствовать себя живой.
Марджори взяла с его стола салфетку и промакнула глаза.
— Я не знаю, что сказать. Я…
— Не говорите ничего, Элиот. Будем считать это нашим маленьким секретом. Доверьтесь мне. Я никогда ничего никому не скажу.
— Но, Марджори… Я не хочу, чтобы вы неправильно меня поняли. Я люблю жену… Я никогда не собирался… это не то, что вы думаете…