— Поскольку вы так любезно пожаловали к нам, не могу ли я попросить вас осмотреть мою маленькую Агнес? Вот уже несколько дней, как у нее побаливает горло.
Он как будто секунду поколебался, а осматривая ребенка, не проявил своего обычного расположения.
— Банальный катар дыхательных путей, — проговорил он наконец. — Ничего серьезного. У вас есть инжир?
— Конечно. Я всегда запасаю много сушеных фруктов, готовясь к зиме.
— Отлично. Это, правда, не так хорошо, как свежий инжир, но все же прокипятите его в молоке или в меду. Когда он размягчится, дайте его дочери, но пусть она тщательно жует его, прежде чем проглотить. Она быстро перестанет жаловаться на горло.
— До настоящего времени я давала ей полосканье, настой просвирника, но этого, видно, было недостаточно.
— Можете продолжать и это наряду с инжиром, если хотите.
Он смотрел на Агнес с каким-то любопытством, заинтриговавшим Флори не меньше, чем его предыдущее поведение. Она отослала ребенка к Матильде и повернулась к врачу.
— Вы проявили столько самоотверженности в заботах о моей матери, — сказала она, — что я позволю себе, поскольку у нас установились такие хорошие отношения, спросить у вас, доктор, чем мы вас огорчили?
— Ничем, мадам, ровно ничем.
Было видно, однако, что его раздирали противоречивые мысли и что его неловкость росла.
— Эта крошка, — заговорил он снова секунду спустя, по-прежнему стоя у камина и созерцая языки пламени, — эта крошка… сколько ей точно лет?
— Я затрудняюсь назвать вам день ее рождения, доктор. Мы полагаем, около пяти.
— Как это — полагаете?
— Этот ребенок — подкидыш. Разве вы об этом не знали?
— Нет… но тогда же все меняется!
Доктор чудесным образом упокоился. Внезапное удовлетворение разгладило складки на его лбу, вернуло на лицо добрую улыбку.
— Вы верно сказали только что, мадам, об установившейся между нами симпатии, — живо проговорил он. — Именно ради этой недавней, но прочной дружбы я дам вам кое-какие объяснения, на которые вы имеете право.
Он снова снял плащ и уселся у огня на придвинутый Флори стул, устроившись на нем поудобнее.
— Мороз — не единственная причина перерыва моих визитов к вам, — начал он. — У меня нет привычки пренебрегать своим долгом в угоду своим удобствам. Итак, я не приходил к вам вовсе не из-за плохой погоды, а из-за того, что мне стало известно.
Молодая женщина ограничилась тем, что недоуменно подняла брови. Она ждала продолжения.
— Уехав в последний раз от вас и сделав остановку в Сен-Пьер-де-Коре, я отправился в Тюиссо, куда, как вам и говорил, собирался заехать.
В груди у Флори что-то сжалось, словно завязалось узлом.