Установленные родителями недели ожидания такого желанного соединения и ей самой казались почти непереносимыми.
— Сентябрь — месяц плодов, — бормотал ей в ухо влюбленный голос. — Как томит меня желания собрать тс, которые вы храните для меня!
— Бернар!
— Полно, полно, дети мои, — раздался вдруг рядом с ними голос метра Брюнеля, заметившего, как они уединились под с готовностью приютившими их низкими ветвями деревьев. — Ради святого Иоанна! Вы же еще не муж и жена, чтобы, пренебрегая обществом родителей, ворковать тут, в тени! Отправляйтесь-ка отведать филе из козлятины в старом вине, которое гости поедают с таким рвением, что вам не достанется ни кусочка, если вы не поспешите!
Ювелир повел сконфуженных жениха и невесту к уплетавшим козлятину гостям. От него не ускользнуло возбужденное состояние влюбленных.
Он слишком любил страстную пылкость Матильды в начале их супружеской жизни, потом слишком страдал, не в силах на нее ответить, чтобы не понимать потребностей своих дочерей. В особенности Жанны, которая была так похожа на мать. Девушка, как и Матильда, была не из тех, чьи чувства мирно спят при приближении соблазна. Об это не следовало забывать.
Веселье тем временем продолжалось. Пока более пожилые гости по-прежнему занимались едой, молодежь принялась танцевать между деревьями, под их ветвями, усеянными еще не созревшими фруктами, где уже расположились музыканты. В разгар летнего полудня заплетались и расплетались фарандолы, ронды, каролы, плыл старый французский танец бранль.
Обрывки звуков терялись за стенами сада в ущельях соседних улиц.
Бабушка Марг, которую усадили под яблоней в кресле, обложив подушками, созерцала все это оживление своими выцветшими глазами, в которых читалось скорее удовольствие, нежели сожаление.
Матильда подошла к ней с несколькими гостями.
— Вы неважно выглядите, дочь моя, — сказала бабушка. — Вы слишком устали в хлопотах, связанных с этой помолвкой.
— Это в тени деревьев кожа приобретает зеленоватый оттенок.
— Нет, нет, вы слишком бледны.
— Это пустяки, мама. Я отдохну осенью, после свадьбы Жанны, когда в моем доме останется только одна дочь.
Каким странным было для нее удовольствие строить таким образом планы перед другими, когда сама она была уверена в том, что жить ей осталось всего каких-нибудь несколько недель! Словно между нею и смертью, между Богом и ею существовал какой-то тайный сговор…
Подошли Арно с женой и Бертран со своей Лодиной. На руках у Джунии был Тибо. Она дышала радостным возбуждением, лучилась нежностью к ребенку и была похожа на черноволосую мадонну.