— Что прописал доктор?
— Какое-то новое средство на меду, которое он закажет и пришлет с аптекарем из Арси.
Их прервал стон больного. Снова начинался приступ боли. Подступила тошнота, и он наклонился над тазиком, поданным Матильдой. Тщетные усилия, которые он прилагал, чтобы освободить свои внутренности от мучившего его содержимого, обессиливали его, и он, в полном изнеможении, покрывался потом.
— Я больше не могу, — проговорил он, едва переводя дух. — Эта боль невыносима. Неужели нельзя ничего сделать, чтобы было полегче?
Матильда вытерла мужу лоб очень тонкой салфеткой, смоченной в душистом уксусе.
— Вы скоро примете лекарство, в которое входит порошок мака, — ласково сказала она. — Вам должно стать легче, мой друг.
— Да услышит вас Бог! Я совсем обессилел!
Прописанное лекарство дало очень небольшую передышку Этьену, и приступы боли наутро снова возобновились. Было ясно, что его состояние не улучшается, истинные причины этого оставались неизвестными.
— Мне ничего не помогает, — заметил больной около полудня. — Нужно смотреть правде в глаза: дело пропащее!
— Прошу вас, друг мой, не теряйте мужества. Верьте в лучшее.
Ювелир покачал головой, пылавшей жаром, с выражением полной безнадежности.
— Пора подумать о том, чтобы позвать священника, дорогая, — сказал он, помолчав. — Мне нужно собороваться, исповедаться и причаститься.
Матильда склонилась над мужем, прикоснулась губами ко лбу.
— Я сделаю все, что вы хотите, Этьен, — проговорила она, удивившись такой спокойной покорности судьбе, выказанной в такой момент этим человеком, которого она так часто видела бурно восстававшим против обстоятельств, далеко не таких серьезных, как его состояние. — Но не кажется ли вам, что, прежде чем исповедаться, было бы хорошо позвать Флори, и как можно скорее, чтобы вы помирились с нею и простили ее? Не можете же вы желать совершения этого такого торжественного таинства, не проявив милосердия к собственной дочери.
— Я знал, что вы заговорите со мной об этом, Матильда, и вы правы, но видите ли, все во мне восстает против…
— С тех пор как вы заболели, мой друг, я много думала о том, что с нами происходит. Не кажется ли вам, что Господь послал вам болезнь здесь, в Туре, а не в Париже, как раз для того, чтобы вы были ближе к своему ребенку в эти такие важные часы вашей жизни, чтобы она была, так сказать, под рукой, чтобы вы наконец смогли благодаря этой близости помириться с нею? Проявите великодушие, Этьен, умоляю вас, сжальтесь над грешницей, которая вам по-прежнему так дорога несмотря ни на что! Уж если вы намерены просить прощения у Господа за ваши собственные прегрешения, начните с прощения того, кто вас обидел! Бог воздаст вам и либо вылечит вас, либо позволит предстать перед Ним раньше, чем мы могли бы об этом подумать. Заклинаю вас, не забывайте, что сказано: «Не судите, да не судимы будете!»