Самым примечательным в кабинете было то, что окна в нем заменяли два больших экрана плоских японских телевизоров. На одном из них беззвучно бежала панорама соснового бора, словно в окне мчавшегося вагона, в другом мелькали крылья чаек, мачты яхт, вскидывались пенистые волны с рокочущим стереошумом прибоя, как будто эта сторона кабинета и в самом деле выходила на море.
— Садитесь. Чай? Кофе? Коньяк? Или боржоми? Пиво? Йогурт? Есть прекрасная болгарская буза. Знаете что такое буза? Что-то вроде густой браги… Да не стесняйтесь, вы же не у следователя на допросе!
— Дайте хоть оглядеться…
Тихо шелестел кондиционер, так что казалось из «морского окна» веет самым настоящим ветерком.
— Я закурю с вашего позволения, — Гербарий подвинул буковую подставку для трубок, обшитую кожей. Только тут Еремеев как следует разглядел лицо Германа Бариевича: оно было все оттянуто к низу — уголки губ и глаз, мешки, щеки, как у летчика в крутом вираже. Казалось, земля притягивает этого человека с особой силой. Гладко-выбритое лицо почти не выдавало его возраста, если бы не седой ежик и красноватые подглазья, их открывали оттянутые виски. В остальном оно было вполне приятным, маска постоянных раздумий придавала ему благородство ученого мужа.
— Я ни о чем не буду расспрашивать вас, Олег Орестович, — хозяин кабинета сосредоточенно придавливал табак в трубке мельхиоровой лопаточкой, — ибо знаю о вас практически все, что мне нужно. И даже то, что не нужно: от номера приказа, коим вы уволены на пенсию, до размера камня, который сидит у вас в желчном пузыре… Но это к слову… Кстати, его надо удалять. И вместе с пузырем. Это пустяки. Если доверитесь, я это сделаю как-нибудь… Н-да! Простите мне совершенно праздное любопытство, и поверьте, оно не имеет под собой никакого практического смысла! На кого вы работаете? Вот сейчас в новом вашем качестве — на родные органы? На ФСК? На ГРУ?..
— В новом своем качестве я работаю только на самого себя.
— Но ведь ваши коллеги приезжали ко мне по вашей, так сказать, наводке?
— Судя по их отчету, это скорее ваши коллеги, чем мои…
— Вот как? Интересно! Что же они там написали?
— Они написали, что ваша богоугодная фирма занимается выращиванием шампиньонов и нутрий в полном соответствии с законом.
— Ну, они, конечно, резко сузили спектр нашей деятельности. Однако в главном — правы: мы работаем во благо обществу и государству. Вы не согласны? — Герман Бариевич пыхнул медовым дымком раскуренной трубки.
— Нет.
— Напрасно. Давайте договоримся так: если вы на все мои аргументы три раза скажете «да», то это тройное согласие дезавуирует ваше «нет». Итак, согласны ли вы с тем, что людям, которые решились на самоубийство, совершенно не нужны их почки, хрусталики, мозговые оболочки и прочие органы, в то время как другие люди, которые очень хотят жить и должны жить, обречены на гибель или слепоту из-за болезней этих органов. Так вот, согласны ли с тем, что такое положение вещей в природе и обществе несправедливо?