Чтобы придать себе вид разносчика газет, я подобрал пластиковый пакет фирмы «Л'Ореаль» с разорванной ручкой и набил его всеми прочими изданиями, которые нашел в вагонах, пройдя весь состав. За каких-нибудь четверть часа я собрал целую коллекцию самых разношерстных газет и еженедельников. В моем пакете оказались: «Час пик» и «Медный всадник», «Смена» и «Вечерний Санкт-Петербург», «Криминальная хроника» и маленькая газетка объявлений с премилым названием «Львиный мостик».
Вспыхнул свет, застучали под полом моторы, электропоезд двинулся к платформе. Я сидел в хвостовом вагоне, ждал, когда наберется побольше народу и… волновался, как дебютант Большого театра перед выходом на сцену. Где-то перед Любанью я решился, встал и вышел в проход между скамьями.
— Уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагается очередной выпуск нового международного еженедельника «Человек и право». В этом номере вы прочтете: беседу специального корреспондента «ЧиП» с атаманом Союза казаков Александром Мартыновым…
«Уважаемые пассажиры» с удивлением посматривали на распространителя нового международного еженедельника в ватнике и драном лыжном колпаке, прижимавшего к груди пакет французской косметической фирмы, набитый невообразимыми газетами. А впрочем, как всякому дебютанту, наверное, мне это мнилось. Да и чем можно удивить ныне «уважаемых пассажиров» питерской ли, московской ли электрички…
Первый покупатель нашелся лишь в пятом вагоне, когда я уже почти разуверился в своем безумном предприятии.
— Скока? — спросил лысый любитель международных еженедельников.
— Четыреста, — сказал я, обмирая от чудовищности запрошенной суммы.
Дядя в потертой кожанке протянул мне пятьсот, чего я никак не ожидал. Это была финансовая катастрофа — я не мог вернуть ему ни рубля. Но бог торговли Меркурий явно решил поощрить новичка, и мой первый покупатель — о, первый покупатель, ты незабываем, как первый учитель, первая любовь, как все самое предначальное! — порывшись в карманах, извлек банковскую пачку двухсотрублевок и, надорвав упаковку, отсчитал мне две купюры.
— Извините, что номер немного помят — последний был в пачке, — пробормотал я, стараясь слегка разгладить экземпляр, сложенный прежним владельцем вчетверо. И что за манера так зверски перегибать газеты?!
Лиха беда начало!
В следующем вагоне за двести рублей я продал (да простит меня второй мой покупатель) вчерашний номер «Часа пик», снова выдав его за «последний в пачке». И вообще, я тут же взял на вооружение эту формулу:
— Остался последний номер! Последний номер «Смены»…