- Как так? - снова насторожился Антон. - Ты же говорил...
- Ну да, - согласился Генрих, - я - еврей. Но родился и вырос я в Дрездене. Это на востоке Германии. А потом, в тридцать шестом году, когда жить там совсем неможна стало, переехал в Прагу. Когда и туда фашисты пришли - снова перебрался. Сначала в Варшаву, а оттуда - в Ровно. А с тридцать девятого года в Гоще живу...
- Значит немецкий знаешь? - оживился я.
- Так, па... товарищ, - кивнул Генрих, - знаю. А щэ знаю чешский, польский, украинский и русский языки.
- Чем ты занимался до войны? И почему из ровно в Гощу перебрался?
- Магазин у меня был. Торговал всякой хозяйственной мелочью. И в Дрездене, и в Праге, и в Варшаве, и в Ровно магазин держал. А потом, когда советы пришли... - на этих словах Генрих как-то опасливо на меня глянул и втянул голову в плечи. - В общем, ваши ж не приветствовали коммерцию. И дом у меня был - забрали. Пришлось в Гощу переселиться. А куда еще идти было? Вся Европа под фашистами... А там в школу учителем устроился. Так и жил, пока и сюда они не добрались.
- А почему на восток, за нашими, не ушел?
- Не успел. - снова понурился Генрих. - Все не верил, шо фашистов аж сюда пустят. А потом уже поздно было...
- Хорошо. Продолжай.
- А шо продолжать? Собрали они евреев, кто в Гоще был и по окрестным селам, и заставили работать.
- Почему вас мало так? - спросил я. - Всего четыре человека на лесопилку? Или евреев больше не набралось?
- Как не набралось? Кто годный для такой работы был - больше десятка набрали. Только не одна ж эта лесопилка в округе. Вот и раскидали нас. Мы ж вместо тягловой скотины на той лесопилке были. Нам даже топоры не доверили. Лес валили мужики с хуторов - не знаю вольные или их тоже заставили, потом мы вчетвером бревна тащили к лесопилке, а тут уже другие с ними работали. А на ночь нас в сарае запирали...
- Понятно. Ян, иди сюда! - когда Ян подошел, я спросил. - Что про Генриха рассказать можешь?
- Та, Гэнриха я давно вжэ знаю. - сразу ответил Ян. - Он через вулицу од мэнэ жывэ. Правду говорыть - учытэлэм у нас в школи був.
- А об остальных что скажешь? - снова повернулся я к Генриху.
- Филипп Гроссман из Тереньтево. Это тот, который справа сидит. - начал заочно знакомить меня со своими товарищами Генрих. - Он до войны держал скобяную лавку. Алик Мец, который посередине - из Виткова. У него там шинок был...
- То той Мец, шо на ярмарку в Ровно горилку продавав за полякив? - вклинился Ян и, дождавшись утвердительного кивка, добавил. - Знаю такого.