Свидетельства для Церкви (Том 1) (Уайт) - страница 5

Я набирала силу очень медленно, и вот когда выздоровела настолько, что могла играть со сверстниками, мне был преподан горький урок о том, насколько наша внешность влияет на отношение к нам товарищей. В то время как со мной приключилось несчастье, мой отец был в отлучке, в Джорджии. Вернувшись, он заключил в объятия моих братьев и сестер и спросил, почему нет меня. Я робко отпрянула от него и бросилась [12] к матери, ибо мой отец не узнал меня. Он никак не мог поверить, что я и есть его маленькая Елена, которую он оставил несколько месяцев назад здоровым и счастливым ребенком. Это глубоко задело меня, но я старалась выглядеть жизнерадостной, хотя сердце мое казалось разбитым.

Множество раз в те далекие дни я чувствовала свою неполноценность. Я была необыкновенно восприимчива, и это делало меня несчастной. Часто униженная, подавленная и упавшая духом, я находила уединенное место и угрюмо размышляла об испытаниях, которые я обречена была постоянно переносить.

В таких случаях слезы облегчают страдания, однако из-за своей травмы я не могла плакать, как, например, моя сестра. И хотя на сердце у меня было тяжело и оно разрывалось от боли, я не могла выжать из себя ни единой слезинки. Часто я чувствовала, каким великим облегчением было бы выплакать свою обиду. Иногда доброе участие друзей на время разгоняло мое уныние и снимало груз с сердца, но насколько тщетными и пустыми казались мне тогда мирские развлечения, насколько переменчива была дружба моих юных товарищей! Эти маленькие школьные подруги ничем не отличались от большинства людей на земле. Приятное лицо и модная одежда привлекают их, но когда из-за несчастья человек лишается внешних признаков красоты, их непрочная дружба охладевает или вовсе проходит. Лишь когда я обращалась к моему Спасителю, Он утешал меня. В моих бедах я со всей серьезностью искала Господа - и получала утешение. Я была уверена, что Иисус любит и меня.

Казалось, мое здоровье окончательно подорвано. В течение двух лет я не могла дышать носом, и поэтому лишь изредка посещала школу. Я полагала, что не могу учиться и усваивать учебный материал. Моим наставником учитель назначил ту самую девочку, которая стала причиной моего несчастья, и в ее обязанности входило помогать мне в письме и других уроках. Она искренне сожалела о нанесенной мне серьезной травме, хотя я и не напоминала ей об этом. Девочка была ласкова [13] и терпелива со мной и выглядела печальной и заботливой, когда видела, с каким трудом я пыталась получить образование.

Моя нервная система истощилась, руки дрожали так, что я с трудом писала, и дальше черновиков, написанных грубым почерком, я пойти не смогла. Когда во время занятий я прилагала усилия, чтобы буквы на странице стояли ровно, и напрягала при этом мозг, у меня на лбу выступали крупные капли пота и меня охватывали слабость и головокружение. У меня был нехороший кашель, и весь организм казался предельно ослабленным. Учителя советовали мне бросить школу и не учиться до тех пор, пока здоровье не поправится. Это было тяжелейшим испытанием, выпавшим на мою долю, - уступить болезни и согласиться прекратить занятия, махнув рукой на надежду получить образование.