— О, мои дорогие! Какой кошмар! Мы только что видели это в вечернем выпуске новостей. Какие ужасные молодые люди! От них можно ожидать чего угодно! — причитала Хелен, обнимая Саманту. — А вы, должно быть, Лучано! — воскликнула она, поворачиваясь к спутнику своей золовки.
— Он самый. Вы были очень добры, пригласив меня сюда, но…
— Бедняга, — не дослушав его, стала сокрушаться Хелен, — Саманта нам все рассказала по телефону! Мне очень жаль, что это случилось в Америке во время вашего отпуска. — Она взяла Лучано под руку и озабоченно взглянула на забинтованную кисть. — Надеюсь, вам не очень больно?
— Да нет… я…
— Представляю, как все это вам надоело! Эти больницы с их ужасными кроватями, измотанными врачами, медсестрами с нищенскими зарплатами… — продолжала тараторить Хелен, и Лучано, даже если бы и захотел что-то сказать, не смог бы вставить и слова.
Он уже начал опасаться, что падение и удар головой о булыжник серьезно сказались на его умственных способностях, но в этот момент поймал взгляд Саманты. Увидев, с каким добродушно-ироничным выражением она смотрит на жену брата, Лучано успокоился. Значит, с его мозгами все в порядке и это обычная манера хозяйки дома разговаривать с людьми.
К тому времени, когда его усадили в большое удобное кресло, напоили горячим чаем и заставили съесть кусок восхитительного домашнего пирога, Лучано уже стал думать, что ему, возможно, и удастся пережить в этом доме ближайшие сутки.
Он даже стал получать удовольствие от чрезмерной заботы, которой его окружила эта хрупкая, изящная и очень симпатичная женщина. В отличие от своей золовки — Лучано бросил недобрый взгляд на Саманту — Хелен на лету ловила каждое его слово и уж конечно знала, как поднять настроение уставшему мужчине.
Саманта, легко прочитав его мысли, веселилась от души. Лучано, как и остальные мужчины, обожает, когда вокруг него пляшут на задних лапках. Подождем, синьор Гранди, что вы скажете за ужином. Потому что, если вы вообразили, будто Хелен сама испекла этот чудесный пирог, то вас ждет большое разочарование, ибо моя невестка может претендовать на звание наихудшего повара в мире.
Саманта очень любила Хелен, но не питала иллюзий на ее счет. Жена Доналда была весьма удачливой художницей, она рисовала в основном портреты известных людей. Хелен могла убедить Лучано, что ловит каждое его слово, но Саманта хорошо знала, что Хелен едва ли вообще слышала, что говорил гость. Она не сомневалась, что широко раскрытые зеленые глаза, проникновенно смотревшие на лицо Лучано, скорее всего видят только разлет бровей и линии его высоких скул. Саманта могла дать голову на отсечение, что в данную минуту Хелен прикидывает, какое сочетание красок лучше всего передаст оттенки загорелой кожи.