— Я думала, ты спишь после лекарств доктора Батистона…
— Я таких вещей не принимаю никогда. Повода нет. Мужчины из клана Финли…
— Повод есть у меня. Я больше не могу. У мен совершенно не осталось сил, Артур. Мне надо прилечь и отдохнуть.
— Ну наконец-то! Первая достойная мысль за весь день!
Артур Финли засмеялся, схватил Лауру за руку и привлек к себе на постель.
— Отпусти меня немедленно!
Лаура предприняла тщетную попытку вырваться из стальных объятий. К сожалению, чем больше усилий она прикладывала, тем отчаяннее запутывалась в складках бесконечного покрывала из верблюжьей шерсти, которым был накрыт Артур. Легкая шерсть лезла в рот, и в считанные секунды девушка оказалась буквально спеленатой по рукам и ногам. Возмущенный вопль превратился в бессвязное бульканье, а бессовестный квартиросъемщик осведомился беспечным тоном:
— Прости, я не все расслышал. Что ты говоришь?
Сквозь бурю спутанных рыжих волос сверкнули яростью карие глаза, и Лаура прошипела, отчаянно извиваясь в мягких путах:
— Я сказала, отпусти меня немедленно!
— Ну же, Лори, не будь такой страстной! Успокойся. У тебя просто какой-то африканский темперамент!
— Я не страстная! Я спокойна! Но сейчас я подавлюсь этой проклятой шерстью… кроме того, я знаю массу куда более неотложных и приятных дел, чем…чем кувыркание по кровати в обнимку с идиотом!
— Не сомневаюсь в этом. О кувыркании с идиотом не может быть и речи.
— Однако, может быть, если тебя не затруднит… ты могла бы уделить несколько минуточек своего драгоценного времени несчастному и беспомощному инвалиду, а?
— Ты не инвалид, и ты вовсе не беспомощный! Ты даже побрился, как я вижу, и вполне обошелся при этом без меня! Кстати, ты что, брал мой станок?
— Я думал, ты не рассердишься. К тому же, насколько мне известно, девушки не любят, когда их целуют парни со щетиной на щеках.
Лаура попыталась расхохотаться как можно презрительнее.
— Самовлюбленный тип! Скажи честно, ты хоть когда-нибудь задумывался, что на свете есть пара-тройка женщин, которые не падают в обморок при виде тебя?
— Дай подумать… Вообще-то, да. Моя первая учительница в начальной школе, мисс Уэйн, она считала, что более омерзительного мальчишки, чем я, на свете нет. Чудная была девица. Всего-то лет шестидесяти.
— Как в воду глядела твоя мисс Уэйн! Слушай, Артур, не будь скотиной. Ну какой в этом всем смысл? Какие-то дурацкие игры…
— Я бы не называл это так!
Что-то изменилось в его насмешливом голосе. Стальные объятия стали еще крепче. Артур притянул Лауру к себе, и теперь было бесполезно отводить глаза от этой могучей груди, смуглой, покрытой завитками черных волос. Горячая кожа зажигала ответный огонь в груди девушки, и тело, глупое женское тело, без колебаний предав рассудок, само тянулось к мужчине, чьи темно-голубые глаза больше не смеялись. Теперь в них поселилось совсем иное выражение, оно и пугало, и манило Лауру. Зов плоти, горько пискнул рассудок и умер на время.