Странно, но не тянуло… Ха, он постепенно становится пуританином или просто стареет!
— Я ездила даже за раками, — говорила Вия, — только, конечно, компанией, с кострами, шашлыком и…
— …вином!
— Водкой, доктор! — поправила она. — Но чтобы я сидела одна или хотя бы — ха-ха! — вдвоем с Эйдисом в темнотище и в холоде: брр! Рыбалку я признаю только как коллективное развлечение, а…
— …а ловлю рыбы только как повод, но не цель! — снова продолжил за нее Рудольф, и они засмеялись.
Рудольф шутил, иронизировал. Но бездумно как-то, по привычке. Сознавая, что в действительности ему грустно, — в нем отдавалось эхом уныние Лауры. Непроизвольно, почти инстинктивно он оглянулся еще раз, как человек, почувствовавший, что на него смотрят. Но никого, разумеется, не было.
Небо уже не сияло стеклянной синевой, а замутилось, посерело. Такой сумасшедший ветер обычно к перемене погоды. Возможно, завтра пойдет дождь.
— Когда ты еще приедешь, Рудольф? — приставал Марис.
— Не знаю.
— Приезжай!
Рудольфу пришло в голову, что именно эти слова были сказаны на прощанье и в прошлый раз. Значит, у них уже создавались традиции.
— Приходи лучше ты ко мне в гости. Дорогу знаешь?
— Бабушка не пустит, И думать нечего, — серьезно ответил Марис,
— Почему?
— Боится, что потеряюсь, — сказал мальчик и, помолчав, добавил: — А как я могу потеряться?
— Ясное дело, — согласился Рудольф. — Ты же не иголка.
— Правда ведь? — живо откликнулся мальчик и предложил: — Лезь в лодку, я тебя подтолкну.
— Тебе не столкнуть, — сказал Рудольф, замечая, что у него чуть не вырвалась любимая присказка Мариса: «Да ну!»
Он с силой толкнул плоскодонку в воду, занес на корму одно колено и, пока лодка скользила по инерции, ехал так, без весел. Только потом перелез через борт и сел.
— До свидания!
Двое оставшихся на берегу нестройно ответили ему, и мальчик вовсю замахал рукой. Вия что-то сказала Марису, наверно, звала домой, но он не двинулся с места — все махал и махал. Тогда она потянула его за другую руку, а он, весь перекосившись набок, глядел назад, на лодку и, спотыкаясь, все махал и махал…
Эта картина так ясно напомнила Рудольфу давнюю, почти забытую картину, что у него сжалось сердце. Точно так же, скривившись набок, махал ему рукой Арманд. Поезд, стуча на стрелках, набирал скорость, Рудольф ехал на конференцию в Москву. Или это было не в тот раз? Не все ли равно…
Держа сына за руку, Рута уводила его по перрону, а ладошка Арманда в белой варежке отчаянно моталась над головой, посылая привет уходящему поезду, пока провожающие не скрылись из виду…