— Я буду ждать.
* * *
Солнце отъехало к горизонту, но было еще жарко, даже в тенистой беседке недалеко от центральных дверей хосписа. Кругом ни души, и никого на дорожках парка между деревьями, но все равно хотелось куда-то забиться. Побыть с самим собой напоследок. Еще раз подвести черту.
Две жизни прожиты — большая, и эта — маленькая совсем. Одна поправила другую. И горе ушло из души. Он все преодолел и искупил второй жизнью. То, что, казалось, искупить ничем невозможно… Он снова стал человеком и умрет теперь достойно как человек, нет, как должен это сделать человек!
А глупые сказали бы, что никого этим не вернуть. Чепуха! Есть высшая истина, та, что стоит над этим миром. Она есть уже потому, что человек способен ее почувствовать и победить трусливую жизнь, пытающуюся незаметно сделать для себя очередного раба. И он, не поняв сначала такого коварства, стал рабом. Был им совсем недавно, когда страх убил в нем человека, и он бросился бежать, оставив за собой взгляд умиравшей матери. Он, с детства не выходивший из спортивного зала, стоял всего в трех метрах от подонка, который растерялся и промедлил, когда маска соскочила с лица. Но раб внутри содрогнулся, подумав только о своей шкуре…
И истина еще в том, что мразь этого мира не всесильна. Она любит жизнь. Потому что не знает ничего другого. Он видел, как голая жизнь извивается, мечется, не хочет уходить. Видел это два дня назад. Тут, рядом!
Уйти можно только куда-то, а ей уходить было некуда…
— Вы здесь, мистер Нордау? Я очень волновалась, думала — где вы?
— Почему вы волновались, Кэти? Я всегда в семь часов где-нибудь здесь поблизости.
Девушка положила на стол салфетку с завернутым шприцем.
— Не знаю, я подумала… я ведь должна вам сделать в это время обычный укол. Давайте вашу руку.
Она вынула из кармашка резиновый жгут и перетянула ему руку выше локтя. Потом быстро и точно ввела иглу в вену.
— Нормально?
— Отлично, как всегда.
Генри еще посидел минут десять в беседке. Стало прохладней и можно было бы сидеть еще. Но вдруг пришла усталость. И захотелось спать.
* * *
В самом начале восьмого вернулся отправленный в хоспис полицейский, и они уже знали имя личного врача Генри Нордау.
— Я, пожалуй, прокачусь туда на служебной машине, шеф. С сиренами доберусь минут за сорок.
— Вы хотите нагрянуть к ней прямо домой?
— Да, по-моему не целесообразно откладывать и, тем более, предупреждать о встрече.
— Хм… она имеет полное право отказаться от показаний в неофициальной форме. Не пустит вас в дом, вот и все.
— Это нам тоже о чем-то скажет. В любом случае, прокачусь на машине по хорошей вечерней погоде.