Последний довод врача, вид ноги убеждают больного.
— Когда гангрена подойдет к тазобедренному суставу, останется только отчленить ногу в тазобедренном суставе, иначе пойдет на брюшину… и смерть.
И вместо стопы — ампутация на середине бедра…
А без согласия больного будто бы нельзя ампутировать. Не знаю, нигде сама не читала этого правила… и всегда тихонько врачу шептала: давно бы оглушили наркозом и отняли бы стопу…
При большом потоке раненых не всегда хватало консервированной крови. А как она бывала необходима, даже сто — двести граммов крови оживляли раненого, светлели уже посиневшие ногти и губы, открывались почти угасшие глаза. Каждый из нас знал свою группу крови, и мы нередко спасали раненых своей кровью, из вены — в вену… Лежишь и видишь, как твоя кровь восстанавливает дыхание больного, затрепетали его веки, и врач уже может приступить к операции.
Переливая консервированную кровь, всегда приговариваешь: «Все сейчас будет нормально, потерпи. Вот теперь в тебе будет кровушка донора из Вольска, зовут ее Дарья Ивановна…»
А раненый спрашивает:
— Сестра! А на колбе не обозначено, какой характер у Дарьи Ивановны? Вдруг она злыдня горластая, и лишусь я своего ангельского характера… А еще не сказано там — замужняя она аль одинокая. А то бы адресок не мешало переписать…
— Нет, таких данных не обозначено. Не волнуйся! Для фронта кровь дают только хорошие женщины, — успокаивала сестра.
Зима, весна, лето, осень…
Трудно ранней весной и осенью. Бездорожье, болотная сырость, месиво на дорогах. Дожди.
Летом приятно — на лугу ромашки, кузнечики стрекочут. Но летом больше гангрен. Иногда долго находится раненый под солнцем на поле боя. Инфекция. Не всегда удается санитарам на передовой быстро найти раненого, вытащить из-под обстрела.
Зимой в лагере мы делали аллейку (главную дорогу), елками обсаживали. Выйдешь из палатки глотнуть воздуха и залюбуешься: белый пушистый снег на елках, в ночной тишине слышна с передовой стрельба, в небе летают… осветительные ракеты.
А в операционной — молоденький солдатик, израненный как решето. В сознании. Все, что в силах врачей, сделано, но мы знаем, что он умрет… Он не стонет, ничего не просит… Он — поет: «На позицию девушка провожала бойца…» До конца допел песню. Последний куплет проговорил шепотом: «Не померкнет без времени золотой огонек…» — вздохнул и умер…
…В палату внесли лейтенанта. Богатырь. Хирург Лукьянова осмотрела и пошла совещаться с другим врачом. У лейтенанта пуля в сердце… Такая операция, если даже она помогла бы ему, в условиях МСБ не делалась. Это первый случай. Лукьянова (опытный хирург, ученица С. Юдина, начинала у него еще медсестрой) решила оперировать, допуская счастливый случай (вдруг пуля только коснулась сердца, не повредив жизненно важные участки, сосуды…).