Из «артисток» я вырвалась, выдержав громкую беседу с начальником политотдела. Я подала рапорт об этом, и меня вызвали. Я сказала, что хочу быть там, где я нужнее. Мне доказывали, что я в ансамбле нужнее («Вспомни, как тебя встречают… кто кричит: „Орловскую!“, кто спрашивает тебя после концерта: „Вы случаем не сестра Любови Орловой?!“»).
Последний мой довод рассердил и оскорбил начальника политотдела, который и создал ансамбль. Я сказала, набычившись: «Я не для того оказалась на фронте, чтобы ногами дрыгать, а для того, чтобы дело делать!..» Он ответил: «Если бы ты была умнее, чем есть, то можно было бы отправить тебя в штрафную роту… жалко дуру, не понимающую, что ансамбль, искусство, концерты на передовой — это не меньше любого оружия дело, а она, вишь ты, — „ногами дрыгать“! Отправляйся в МСБ!»
Со мной вернулась только Клава Китаева. И жизнь моя опять вошла в свое русло… И комбат был доволен…
Работа, работа, работа… Мы, уставшие, жалели друг друга, «торговались»: «Я только двое суток не выходила из операционной, а ты раньше меня заступила… иди поспи». — «Да вроде у меня дурман сонный прошел, я еще могу… иди ты поспи…»
А где спать! Все палатки заняты ранеными. Дано тебе два часа, час (в зависимости от объема работы). Палата операционная перегорожена простынями. В одной части — операционные столы, в другой — печурка, раскаленная докрасна, на ней кипятятся инструменты в стерилизаторах, греется вода. Если вода дефицит, в тазах тает снег. Тут же «походный столик» — укладка, за которым врачи делают записи в историях болезни. Сюда же на носилках вносят раненых. У печурки — дрова. И вот в этой предоперационной половине отпущенный поспать свертывается клубочком у печурки, полено под голову… сваливается буквально… и моментально засыпает — наверно, еще не опустившись на пол заснул. И не слышит, как наступают ему на ноги, что происходит вокруг. А когда тебя через час, иногда два будят, чтобы дать место другому, а тебе заступить еще на двое суток, то кажется, что спал ты минут двадцать… Встанешь, потянешься, а глаза еще не открылись… И мечтаешь, чтобы отоспаться вволю. Когда дивизия выйдет из боя.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6/I-1943 года с 15 февраля 1943 года введены погоны.
Не красноармейцы, а солдаты, не командир Красной Армии, а офицер Советской Армии.
Начальник санитарной службы 8-й армии, Н. В. Смирнов, требует строго бороться за асептику.
Ох, как страшно глядеть на изувеченных. Вот был могутный, ладно скроенный мужчина — и вдруг… он — обрубок! Шок — упавшее давление и спад других систем. Сначала поднимаем давление, потом новокаиновая блокада. По двести, триста, четыреста раненых в сутки проходили через МСБ.