Игрунка в ночи (Мураками) - страница 25

– Послушайте, господин пассажир, все, кто теряет билеты, говорят, что сели на предыдущей станции. Это просто раздражает, – неприязненно сказал он мне с таким выражением на лице, словно ему на ужин подали тарелку с горкой мелко нарезанной газеты; а я ведь действительно сел на станции Кокубундзи, чтобы съездить за хлебом.

За следующие двадцать лет со мной приключались разные неприятные истории. Бывало так тяжело, что и заснуть не мог. Но я почти все уже забыл. Думаю, и дальше буду забывать. Ведь это ничто по сравнению с тем приятным осенним утром на станции Мусасикоганэи, когда мне не поверили, что я потерял билет, хех.

Лгунишка Николь жила в районе Дзингумаэ Нитёмэ. Иногда заходила ко мне в гости. Кто ей дал такое прозвище, я не знаю, но все соседи называли ее «лгунишкой Николь». Николь-то Николь, а на самом деле от макушки до пяток она была японкой. Почему ее стали так называть, я не знаю. Как бы там ни было, Лгунишка Николь и правда ловко привирала. Понимая, что она врет, все окружающие попадались на ее обман. Это невероятный талант. У меня бы так не получилось.

В прошлом месяце она зашла ко мне и сказала, что хочет мне открыть свой большой секрет. А затем выпалила с серьезным видом:

– По правде говоря, у меня от рождения три груди.

Я подумал, что это наверняка враки. Ведь передо мной – Лгунишка Николь. Да и я ведь не такой дурак.

– Ого, какой ужас, – парировал я как ни в чем не бывало.

– Я не вру, – сказала Лгунишка Николь и захныкала. – Это правда. У меня три груди. А у всех остальных людей – только по две.

– Это правда, – сказал я. Затем бросил взгляд на ее грудь. Насколько я мог разглядеть через белую блузку, под ней было всего две груди.

– Третья совсем маленькая, – объяснила мне Лгунишка Николь. – Она как раз немного торчит посередине. На ней и сосок есть. Я не вру. Мне так неловко, но вам я готова ее показать. Поэтому дайте мне десять тысяч иен.

С самого начала я понимал, что это ложь, но мне было любопытно, как она выкрутится, сочинив такую смелую историю. Я решил, что десять тысяч того стоят. Пару дней назад мне как раз заплатили гонорар.

– Ладно, если и правда покажешь, дам тебе десять тысяч.

– Мне так неловко. Вы не могли бы выключить свет? – сказала она и покраснела.

Я выключил свет в прихожей. Был уже вечер, темнело, но разглядеть, две у нее там или три груди, наверное, можно. Лгунишка Николь медленно расстегнула пуговицы, а потом быстро распахнула блузку и опять запахнула. Вроде бы между чашечек лифчика мелькнул какой-то бугорок. Но мне показалось – из папье-маше.