Ни по форме, ни по условиям залегания лепешки никак не походят на вулканические бомбы. Те выбрасывались в менее жидком состоянии и разлетались в воздухе без какой-либо закономерности.
Наконец мы поднимаемся настолько высоко относительно кратера вулкана, что я вижу темное пятнышко жерла. Ага! Слой лепешек и жерло находятся на одной линии, в этом же направлении скошен кратер, в эту же сторону наклонена лавовыводящая трещина. Теперь мне все понятно!
— Фонтан! — кричу я отошедшему Саше.
Он с недоумением оглядывается:
— Какой фонтан?
— Ну да, конечно! Понимаешь, здесь в последнюю фазу извержения бил огромный лавовый фонтан! Лепешки, по которым мы идем, — брызги этой огненной струи.
Лавовые фонтаны не являются чем-то необыкновенным. Колоссальные, бьющие на большую высоту фонтаны огненно-жидкой лавы наблюдались во время особенно сильных извержений на Камчатке, в Исландии, на Гавайских островах, в Африке.
Советский вулканолог Софья Ивановна Набоко, этап за этапом изучавшая извержение вулкана Билюкай на Камчатке, оказалась свидетельницей этого грозного явления. Ее описание позволяет представить себе величественную картину разгула природных сил:
«Под сильный, почти непрерывный грохот на высоту приблизительно 250 метров из основного жерла бил фонтан. Лава в основании фонтана, близ жерла, была сплошного желтого или почти белого каления. Вверху она рассыпалась на множество искр и огненным дождем падала вниз. На фоне фонтанирования лавы происходили раскатистые взрывы, и струя бомб вылетала под углом к востоку. Звук, сопровождавший фонтанирование лавы, можно сравнить с завыванием ураганной вьюги».
Мы поднимаемся с Сашей вплоть до верхней кромки слоя лавовых лепешек и замеряем ее превышение над жерлом. Около трехсот метров. Если принять во внимание примерное положение точки перегиба параболической кривой, по которой взлетали огненно-жидкие струи, наибольшая высота огненных фонтанов должна была достигать трехсот пятидесяти — четырехсот метров. Пораженные, мы долго смотрим вниз в пламенно-красную пасть кратера.
— Ужасно жалко, что мы не видели всего этого своими глазами! — говорит Саша.
В этот вечер Бонапарт кормил нас рисовой похлебкой совсем без хлеба, который был заменен большим куском вареной оленины. «Торопись», — подсказывает мне тихий голос осторожности. «Ничего, еще один денек, и мы уйдем отсюда; все будет в порядке», — стараюсь я заглушить внутреннюю тревогу.
Последний день пребывания у вулкана я посвятил изучению трещины, на которой он возник. Вернее, там была не одна, а две или три пересекающиеся трещины. Вдоль линии их пересечения и образовалась та зона слабости, по которой вырвались на поверхность вулканические силы. В районе самого вулкана и лавового потока эти разломы земной коры можно было угадывать только на аэрофотоснимках; на местности их' не было видно, так как они прикрыты лавой. Зато за пределами вулкана, на склоне гранитного цирка, главная из трещин резко бросалась в глаза, Граниты вдоль нее сильно раздроблены и смещены. Полоса дробленых пород круто уходит на вершину горы. Смещение, судя по высоте связанного с ним ступенчатого обрыва, превышает пятьдесят — шестьдесят метров.