— Не обижайся, землячок, — примирительно говорит Миша, — я ведь это шутю. Валяй про дядю Петю!
Гоша, однако, дымит козьей ножкой и молчит. На самом деле он вовсе не обижен, но в таких случаях любит покуражиться и идет на мировую, лишь уверясь в полной своей победе и смирении противника
Я вступаю в разговор; мои слова для него — белый флаг капитуляции.
— Вот вы не верите нам с Гошей, а медведи в самом деле умнее многих животных. Недаром с незапамятных времен люди считают их в родстве с собой. Вы же знаете, что якуты и вообще все коренные Жители Сибири приписывают медведю человеческие свойства. Говоря о нем «хозяин тайги», мы по древней традиции признаем за ним естественное право на господство в лесу. Мне кажется, он и сам считает себя хозяином, а в нас видит опасных и незаконных посягателей на его власть.
Гоша молчит, но по его лицу плывет еле сдерживаемая улыбка. Теперь мы с ним в одном лагере, и его торжество очевидно!
— Медведь не только сообразителен. Как и все сильные существа, он великодушен, и это особенно роднит его с человеком. Я вспомнил сейчас одну маленькую историю, и если бы не ваше неверие…
— Это они не верят, а я верю! — поспешно перебивает меня Гоша.
Впрочем, я и без того знаю, что он может слушать с такой же готовностью; как и говорить. Саша с Мишей, смеясь, клянутся, что они никогда всерьез не сомневались в наших словах и выдающихся способностях медведей.
— Ну что же, тогда слушайте.
Отставив кружку и закурив папиросу, я рассказываю о своей прошлогодней встреч® с медведем, которая едва не стоила мне головы.
Верховья Ямы, куда я приехал консультировать i работы одного ив наших полевых отрядов, очень интересны в геологическом отношении и совершенно безлюдны. Здесь природа зарыла ключи от многих важных своих тайн, и мы надеялись, отыскав их, обнаружить оловорудные месторождения. По скалистым ущельям и нехоженой тайге тут бродит множество медведей. Об этом мне сразу, сообщил высланный за мной с вьючной лошадью рабочий Алексеич. За нынешнее лето он добыл двух взрослых медведей и одного медвежонка. Узнав о таком подвиге, я с уважением посмотрел на припадающего на ногу, но очень подвижного парня, а потом стал брать его с собой проводником в маршруты.
Однажды, возвращаясь к лагерю после тяжелого дневного похода, мы медленно поднимались с ним на заросшую стлаником гряду. Солнце уже спустилось к горам, и впереди тощими гусеницами ползли наши длинные тени. До палаток оставалось еще немало, но мы уже предвкушал вечерний костер и приправленную дымом гречневую кашу. Алексеич, обходя кусты и то и дело нагибаясь за бусинами стелой брусники, шел впереди.