— Нет, Саймон, мне в самом деле пора. Спасибо за все. Ник, была рада познакомиться. Увидимся.
Он посмотрел ей прямо в глаза и ответил:
— Буду ждать с нетерпением.
Улыбнувшись ей, он обернулся к Ричарду и коротко кивнул. После серии объятий и благодарностей Алекс удалилась, оставив Саймона наедине с его гостем. Предвкушение наслаждения заставило его забыть о чувстве вины: конечно, он вел себя не по-братски и спасовал перед Ричардом, но сейчас ему было не до этого.
Когда он вернулся в комнату, Ник задумчиво смотрел в свой бокал.
— Этот парень просто подонок! — вдруг выпалил он.
Саймон несколько удивился его горячности, но не мог не согласиться:
— Это само собой. Но наверное, у него есть какие-то достоинства, иначе она не была бы с ним так долго. Но до сих пор он их тщательно скрывает. Так же как и свое чувство юмора. Ну ладно, хватит об этом. Еще вина?
К его огромному разочарованию, Ник потянулся, зевнул и сказал:
— Нет, спасибо. Пойду-ка я спать. У меня глаза закрываются.
Беспомощно оглянувшись в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы его удержать, Саймон схватил со стола альбом.
— Хорошо, только покажите мне еще раз снимки той деревни. Я подумал, не использовать ли мне их в рекламе. Если поставить этих аборигенов на заднем плане, может получиться неплохой фон.
Больше всего на свете Нику не хотелось отказывать Саймону после всего, что тот для него сделал, но мысль о том, что эти милые люди станут фоном, показалась ему по меньшей мере абсурдной, чтобы не сказать отвратительной. Однако он взял альбом и нашел нужные страницы.
— Вообще-то они сами по себе интересны, — сказал он.
Неожиданно прозревший Саймон чуть не стукнул себя по голове. Боже, какая бестактность!
— Ну конечно! Я имел в виду, что их безыскусность будет великолепно контрастировать с легковесностью моды. Понимаете, что-то настоящее…
Он сам чувствовал, что это звучит ужасно неискренне, и изо всех сил старался загладить неловкость.
Казалось, Ник был удовлетворен объяснениями, и ставки Саймона возросли. Он перелистнул еще две страницы и увидел прелестную фотографию девочки-туземки. Она хохотала прямо в объектив: очевидно, Ник умел расположить к себе. Обернувшись к нему, Саймон заговорил голосом, который должен был означать священный трепет перед неземным совершенством:
— Ее глаза! В них столько правды! Вы действительно похитили ее душу.
Саймон клокотал, словно вулкан. Он уже не контролировал себя. Запах близкой победы и захватывающая близость Ника чрезвычайно сильно подействовали на него, лишив обычного самообладания. Он посмотрел на Ника с откровенным восхищением и заявил: