Руки Господа…! И все же…! Какие другие силы также окружали нас? Что произойдёт со всеми нами, бедными частицами земной пыли, клубящейся на ветру, который налетит и уйдёт, когда никто и знать не будет об этом. Это было не для меня… Маргарет!
Я очнулся при звуках твёрдого голоса мистера Трелони:
– Теперь рассмотрим вопрос о светильниках и закончим наши приготовления.
Мы сели за работу и под его наблюдением подготовили египетские лампы, проверяя, хорошо ли они заполнены кедровым маслом, должным ли образом отрегулированы в них фитили и все ли в них находится в должном порядке. Мы одну за другой проверяли лампы и оставили в таком состоянии, что их можно было зажечь мгновенно и одновременно. Когда с этим было закончено, был произведён общий осмотр всего окружающего; все было готово к работе этой ночью.
Приготовления заняли довольно много времени, думаю, все удивились не меньше меня, когда, выбираясь из пещеры, услышали, как громадные часы в холле пробили четыре.
Мы поздно позавтракали – явление, не вызывавшее ни малейшей тревоги у нашего интенданта в настоящее время, – и по совету мистера Трелони разошлись по своим комнатам: каждый должен был по-своему подготовиться к тревогам и напряжению предстоящей ночи. Маргарет выглядела бледной и измождённой, так что я посоветовал ей лечь и постараться уснуть. Она обещала последовать моему совету. Рассеянность, которая сопровождала её в течение всего дня, окутывая, как туманом, ненадолго исчезла; со свойственной ей прелестью и деликатностью она поцеловала меня и пожелала спокойной ночи! С ощущением счастья, охватившим меня, я вышел из дому прогуляться по скалам. Мне не хотелось думать; у меня появилось инстинктивное чувство, что свежий воздух, свет солнца и мириады красот, созданных рукой Творца, могут наилучшим образом укрепить меня и подготовить к предстоящим событиям.
Когда я вернулся, вся группа собралась для вечернего чая. Свежий от прогулки, я вошёл в приподнятом настроении, которым всегда меня одаряла природа; почти приблизившись к концу столь странного предприятия, мы все так же монотонно были привязаны к нуждам и привычкам своей обыденной жизни.
Все мужчины нашей группы казались угрюмыми; время заточения, даже если и давало им отдых, одновременно позволяло задумываться. Маргарет была весела, почти жизнерадостна; но мне не хватало её обычной доброжелательности. По отношению к себе я чувствовал тень некоторого равнодушия, что снова наводило меня на мрачные мысли. Когда с чаем все было закончено, она вышла из комнаты, но через минуту вернулась со свёртком рисунков, с которыми не расставалась весь день. Пройдя близко к мистеру Трелони, она сказала: