Что он сказал офицерам дальше, я не услышал - на мой затылок обрушилась затрещина, от которой слетела бескозырка.
- Неча тут болтаться! - рявкнул на меня Степаныч. - Вишь, турка по нам содит! Убьет дурака! Вниз вали!
Он схватил меня за шиворот и поволок к кормовому трапу, да еще дал пинка, чтоб я шустрей скатился по лесенке. Шапка полетела за мною следом.
Но я был уже не тот пугливый щенок, что месяц назад. Степаныча я не устрашился, к подзатыльнику и пинку отнесся без обиды - расценил как проявление заботы. На глаза суровому боцману, конечно, попадаться не стоило. Но ему будет не до меня - по боевому расписанию Степаныч должен гасить очаги возгорания; он уже раздавал своим матросам куски брезента, ведра и багры.
Я же занял отличную, стратегически выгодную позицию: остался на трапе, так что при желании мог и видеть происходящее наверху, и заглянуть вниз, на батарейную палубу, где расчеты приготовились открыть огонь. Если Степаныч оказывался неподалеку, я пригибался. Боцма на я все-таки опасался больше, чем вражеских ядер, - тем более что ни одно из них, благодаря беспрестанному маневрированию «Беллоны», в нас еще не попало.
Смысла приказов, которые подавал в рупор капитан, я, конечно, не понимал.
Мы зачем-то спустили половину парусов, отчего резко сократилась скорость.
- Орест Иванович, чтоб ни одно орудие! - крикнул Иноземцов старшему артиллеристу - тот, как и я, стоял на лесенке трапа, но не кормового, а центрального, расположенного близ грот-мачты. Оттуда он мог руководить пальбой обеих палуб.
Пароходы быстро приближались, разворачиваясь веером, причем самый большой находился в середине и шел прямо на нас. Стрелять турки перестали. Наверное, были поставлены в тупик странными действиями фрегата и вообразили, что собираемся сдаться.
Через несколько минут они опять открыли огонь, теперь уже со всех трех кораблей. Всплески ложились близко, но попаданий по-прежнему не было. Не знаю, чем это объяснить. То ли наводчики у них были неважные, то ли палили они для острастки, не желая портить судно, которое считали почти захваченным.
- Разворот! - как мог громче приказал капитан, отложил рупор и навалился на штурвал.
Ему помогали рулевой и помощник. Палубные матросы враз налегли на канаты.
Никогда еще я не видел, чтобы фрегат поворачивался так быстро.
- Прицел по флагману! - зычно крикнул старший артиллерист, не спуская глаз с капитана, который отстранил рулевого и сам встал к штурвалу.
- Прицел по флагману! Прицел по флагману! - повторили наверху и внизу батарейные командиры.
Я видел, как комендоры припали к прицелам.