— Если вы избавите меня от почетного сопровождения вас до самого Парижа, то я буду вам весьма признателен, — непримиримо насупился кавалер.
— Ну что же, я даже не притронусь к супу в этой паршивой харчевне, насквозь провонявшей нечистотами. Желаю удачи, новоявленный мушкетер… с большой дороги.
— Кто дал вам право меня оскорблять? — подскочил с табурета Буало.
— Это право мне дало ваше рыцарское обхождение с дамамии ваши приключения с женщинами легкого поведения в оставленной вами прошлой ночью такой-же придорожной корчме…
— Но ведь я не приглашал вас в ту корчму, о которой вы так лестно отозвались. Тем более, я не просил вас следовать за мной по пятам.
— Вот как! Но мне самой захотелось взглянуть на вас и убедиться в правдивости тех сплетен, которые словно рыбацкой сетью опутали всю вашу славную жизнь. Мне просто необходимо было увидеть человека, за которого меня хотят выдать замуж, — девушка с раздражением сдула с губ метелку пушистых волос. — Теперь я поняла, что все рассказанное о вас вашими же друзьями и знакомыми — абсолютная правда.
— О каких друзьях вы говорите? — опешил кавалер. — Кто они такие, и откуда вы их взяли?
— Оттуда… — собеседница вскинула руки-
— Пресвятая дева Мария, меня еще никто так не унижал. И я потащилась за этим хлыщем и грубияном в неизвестность, да чтоб ему было пусто!..
Неожиданно за спиной Буало послышалась какая-то возня, и он неторопливо обернулся назад. Двое широкоплечих мужчин в одинаковых сюртуках с закатанными рукавами пытливо присматривались к его крепкой фигуре, один из них как бы взвешивал в руках дубовую табуретку, второй поигрывал толстой палкой. Сомнений быть не могло, мужчины решили немного поразвлечься и с ним.
Буало, занятый неприятным разговором с девушкой, упустил тот момент, когда посетители корчмы от слов перешли к делу. Вокруг кипела настоящая битва, увесистые кулаки с уханьями, со стонами и с хрясканьем вовсю лупили по физиономиям противников. По щекам и губам завсегдатаев харчевни растекалась кровь, она забрызгивала расстегнутые на груди рубашки, пятнала кровавыми следами и остальную одежду. Правая рука кавалера моментально вцепилась в эфес шпаги, а левая согнулась в локте и приподнялась кверху, защищая лицо от неожиданного удара спереди.
Один из мужчин скорчил обидную гримасу и смачно сплюнул на дощатый пол.
— Вряд ли он республиканец, Одилон. Скорее этот господин принадлежит ко двору будущего императора, — он протянул тяжелую руку с грязными пальцами по направлению к груди кавалера. — Посмотри на эту массивную золотую цепь и на его холеное лицо, разве ты не видишь, что ему глубоко плевать на нас, на рабочих и крестьян?