О принципиальных «ни-ни» в Гештальт-терапии я уже говорил: велеречивость, предвкушение, повествовательность, долженствование, манипуляции.
В данной главе я уже коснулся вопроса будущего и прошлого, однако поговорю о нем более подробно еще, поскольку здесь я только обрисовал тему. О других же вопросах (повествовательности, долженствовании и манипуляции) следует рассказать особо, затронув все следствия и исключения из правил.
Повествователъностъю Перлс считал так называемую «научную игру», точно так же, как религиозную игру - «долженствованием». В терапевтической ситуации наиболее частыми проявлениями данного отношения являются предложение (диагностическое) информации, поиск обычных объяснений, дискуссия по философским или моральным вопросам или по значению слов. Все это вместе с вежливыми клише табуировано в Гештальт-терапии как «многословие». Как говорил Перлс: «"Почему" и "потому что" в Гештальте считаются грязными словами. Они ведут лишь к рационализации и принадлежат ко второму разряду продукции многословия. Я выделяю три разряда подобной продукции: дерьмо цыплячье - это "доброе утро", "как дела?" и т.д.; дерьмо собачье - это "потому что", рационализация, извинения; и дерьмо слоновье - это когда говорят о философии, экзистенциальной Гештальт-терапии и т.д.- как раз этим я сейчас и занимаюсь».
Слово «дерьмо собачье», в частности, в Гештальт-терапии стало термином технического жаргона из-за своей выразительности. Оно указывают на нечто, от чего следует избавиться, что теряет свою весомость при непосредственном переживании.
Действия Гештальт-терапевта часто оказываются довольно неприятными для пациентов, ранее прибегавших к психоанализу или читавших психоаналитическую литературу, где интерпретация считается широким проспектом к истине. Более того, тенденция к поиску облегчения от психологических напряжений через обычные объяснения является естественной для многих. Должны ли мы назвать подобные психоаналитические и спонтанные попытки не иначе, как стерильными играми «прилаживания», как предлагал Перлс?
Лично я убежден в правомерности воздержания от выражения интеллектуальных заключений как о психотерапевтической технике, хотя и не согласен с пренебрежительным отношением многих Гештальт-терапевтов к желанию пациента разобраться на интеллектуальном уровне. Думаю, что это не только совместимо с применением техники, но и более эффективно. Не следует полагать, что «Аристотелевы причинно-следственные игры» всегда является иной техникой избегания (фобийное поведение) в отношении полезности обсуждаемого закона. Достаточно того, что мы знаем, что иногда объяснения являются избеганием. Если так, то когда пациент должен играть в игру Гештальта, где правилами не дозволяются «почему» и «потому что», он раньше или позже дойдет до точки, где почувствует себя неуютно без привычных «костылей». Другими словами, некоторые из его объяснений будут функциональны, а другие - фобийны. И все же, когда его просят полностью отказаться от объяснений, он находит, что иногда не может этого сделать с легкостью и чувствует себя виноватым, пустым, напуганным, начинает «повествовать», а не переживать дискомфорт момента или свою «необходимость» объяснить себя. Если я прав, техника табуирования интеллектуальных формулировок может оказаться подобной проявке фотопленки: высвечиванием того, что иначе осталось бы невидимым. Думаю, что это верно для суппрессивной техники вообще.