Когда говорят о том, что армия перешла на сторону Наполеона, что успех его был обеспечен прежде всего поддержкой армии, против чего спорить не приходится, то забывают, что ведь и армий во Франции была в основном крестьянской по своему составу. Если определять социальную природу мартовских событий 1815 года, то следует признать, что Наполеон сумел достичь успеха потому, что был поддержан прежде всего крестьянством, видевшим в нем защитника против феодальной угрозы. Страх, боязнь феодальной реставрации, восстановления феодальных привилегий, ненавистной десятины, боязнь ликвидации социальных завоеваний революции, опасения за собственность толкнули большинство народа в сторону Наполеона.
При взятии Гренобля, в Лионе и в ряде других городов Наполеону оказывали энергичную поддержку и помощь рабочие. Рабочие, городская беднота поддерживали его и в Париже. Фуше сетовал на возрастание влияния «черни»[1224]. Об этом же писали и русские газеты: «Всякая сволочь толпится теперь в Тюильрийском саду и вызывает к себе нередко Бонапарте, к коему прежде и подступиться не осмеливались»[1225]. Плебейство городов не могло не поддерживать Наполеона, то была форма проявления непримиримой вражды к монархии Бурбонов.
Было замечено, что по мере того, как до Парижа доходили несомненные сведения о быстром продвижении Наполеона на север, во французской столице падал курс ценных бумаг. Это падение биржевых ценностей доказывало прежде всего беспокойство биржевых кругов в связи с надвигавшимися крутыми политическими переменами. Но оно же свидетельствовало, что какая-то часть буржуазии была против Наполеона или по меньшей мере, скажем осторожнее, не поддерживала начинание. Не подлежит, однако, сомнению, что значительная часть буржуазии, в том числе и круги ее, относившиеся критически к наполеоновскому режиму, в переломные дни марта 1815 года решительно поддержали Наполеона. Почему?
Да прежде всего потому, как справедливо заметил в свое время Тибодо, что жизнь, требования момента «поставили их перед выбором между Наполеоном и Бурбонами, что означало выбор между революцией и контрреволюцией»[1226].
Тибодо верно определил ситуацию, сложившуюся во Франции в марте 1815 года. К сказанному им следует лишь внести уточняющие добавления: выбор приходилось делать между буржуазной революцией и феодальной контрреволюцией. Употреблялись эти слова или нет, реальное содержание альтернативы, вставшей перед каждым французом в те дни, заключалось именно в этом. И не удивительно, что подавляющее большинство французского народа, поставленного перед необходимостью сделать выбор между буржуазной властью Наполеона и феодальной властью Бурбонов, выступило в пользу первой.