Подобных домов в Петербурге было немало. Отцы учили своих сыновей «уму-разуму»: как «делать деньги», составить состояние, для чего надо уметь хитрить, обманывать, поступаться своей совестью. Но сыновья редко выполняли наставления отцов — одни из них только проживали отцовские денежки, а другие выбирали себе совсем иной путь — становились врачами, адвокатами, инженерами. Девицы выходили замуж. В описываемом доме старшая дочь не засиделась в девках, как говорили, потому что была хороша собой, и даже составила хорошую партию с точки зрения родителей, т. е. вышла за правоведа>[224], войдя, таким образом, в аристократический дом. Со стороны родителей молодого человека препятствий не было, хотя еще лет 10 назад такой брак, может быть, и считался бы мезальянсом>[225].
Небезынтересно описать такую свадьбу, где лицом к лицу встречались три мира (так было и в этой семье): родители и знакомые невесты — люди денежные, коммерческие — купцы; со стороны жениха — представители аристократии, друзья — правоведы и офицеры гвардии; и, наконец, как бы третье сословие — интеллигенты, окончившие высшие учебные заведения. Но, несмотря на такие социальные различия, атмосфера была непринужденная, веселая, что свидетельствует о стирании сословных границ в описываемое время. (Это, однако, не касалось домов придворной чопорной аристократии.)
Свадьба игралась в доме невесты>[226]. Почетным гостям были заранее разосланы двухсторонние, золотом напечатанные приглашения: с одной стороны — приглашение от родителей невесты, с другой — от родителей жениха. Обряд венчания совершался в церкви, где отец был старостой. Поэтому хор большой, все певчие особенно старались, все паникадила горели. Съезд был большой, приезжали все в каретах. Невеста с фатой, с флёрдоранжем>[227], в белом платье с длинным шлейфом, от непривычки несколько затруднявшим движения девушки. Жених во фраке, как и его товарищи правоведы; военные — в полной парадной форме.
После венчания кареты понеслись к дому невесты. Молодожены и гости были встречены оглушительными звуками военного оркестра, никаких слов слышно не было, видны были только радостные лица, открытые рты, пытающиеся перекричать оркестр. Никаких старинных обрядов вроде встречи с хлебом-солью, обсыпания хмелем, подстилания ковриков и наблюдения, кто первый, жених или невеста, вступит на коврик, не было.
Столы были накрыты в зале — для почетных гостей, в столовой и малой гостиной — для остальных. Под звуки оркестра публика начала рассаживаться, занимать свои места по именным карточкам, вложенным в бокалы. Хотя свадьба справлялась дома, торжественный обед и все угощение были заказаны в ресторане, который привез свои столы, всю сервировку, столовое белье. Всем командовал метрдотель, обслуживали официанты, на кухне действовали повара — все из того же ресторана. Гости были рассажены с учетом родственных отношений, положения в обществе и главным образом богатства.