— Ради его же блага. Ваше примирение пойдет ему на пользу. Он будет счастлив знать, что ты вернулся к лошадям. И ты тоже, полагаю…
В любом случае выбора у него не было. Во Франции его ждали серьезные неприятности, а Кэтлин предлагала спасение, к тому же вместе со способами его достижения.
— Мама выдвигает только два условия, перед тем как подписать договор: твое доброжелательное отношение к Бену и обещание быть на заводе каждое утро ровно в восемь утра. Мой старенький «остин» — в гараже, можешь им пользоваться, разве что предпочтешь папин горный велосипед, к которому не прикасались лет десять!
Теперь, когда она рассказала обо всем начистоту, решение зависело от него. Она устроилась поудобнее, перекинула ноги через подлокотник и ждала.
— Ты сказала «доброжелательное отношение», Кэт. Ты употребляешь эти слова, зная настоящее положение дел?
— Да, мой французский не настолько плох. Это означает обязательство верности и подчинения. Ты находишь это слишком тяжелым? Мне тоже так казалось, когда мы стряпали этот проект… Но тогда я не знала, в какой ты опасности. Если это действительно так, малыш Дуг, ты вынужден будешь согласиться с этим обязательством, пусть даже скрепя сердце.
— Можно подумать, что тебя это радует! Что происходит в этой семье, что вы в таком восторге от Бена? Это что, живой бог?
Даже его гнев видеть было приятно: наконец-то Дуглас выходил из апатии, понемногу начинал реагировать. Кэтлин взяла стакан, допила последний глоток, поймала наполовину растаявший кусочек льда и принялась его посасывать.
— В любой семье должен быть глава, — сказала она наконец. — У нас это Бен. Папа для этого не приспособлен, маме наплевать, Констан вне игры, Аксель слишком молода, ты делаешь глупости, а я не чувствую, что меня это касается. Короче, это Бенедикт. Впрочем, он обожает эту роль и никому ее не отдаст. Но следует признать, что он на высоте, правда?
Кэтлин чувствовала приятное опьянение. Меняя положение, она уселась по-турецки, сняв туфли.
— Видишь, какой у нас получается милый разговор среди ночи!
— Если тебе угодно…
— О да, мне угодно! Он меня забавляет. Послушай, не изображай из себя обреченного, налей еще и расслабься. Тебя не заставляют глотать отраву, нужно только сыграть роль раскаявшегося внучка. Справишься?
Он был как мышка в когтях кошки, и она корила себя за то, на что его подталкивает.
— У меня нет возможности поступить иначе, Кэт. Итак, я склонюсь перед великим человеком, человеком совершенным!
— Бенедикт не совершенен, вовсе нет, — сказала она, взвешивая каждое слово.