— Как это понять? — проревел он с грозной улыбкой, словно собирался взять реванш.
— Ты сам виноват, — возразила она высоким от смеха голосом, безуспешно пытаясь вырваться из его объятий. — Ты был слишком груб со мной.
Он пропустил это мимо ушей и сказал:
— Маленькие девочки, подшучивающие над серьезными людьми, заслуживают наказания. — Быстро подхватил ее на руки и понес обратно, на пассажирскую палубу.
— Что ты собираешься делать? — с опаской поинтересовалась она.
— Брошу тебя в бассейн, — не задумываясь, сказал Морган.
— Нет! Я же вымокну.
— Именно этого я и добиваюсь.
Лин схватилась за леер рядом с трапом, по которому Морган собирался подняться, и заставила его остановиться.
— У меня есть предложение поинтереснее, — тихо сказала она.
Бледный свет лампы, висевшей рядом с трапом, едва освещал лестничный пролет. Морган взглянул ей в глаза, и от желания, которое он там прочитал, у него перехватило дыхание.
— Лин, — произнес он взволнованным голосом.
Отпустив леер, она обвила его шею одной рукой, а другой нежно поглаживала по лицу.
— Может, пойдем в солярий? — едва слышно пробормотала она.
— Ты понимаешь, что говоришь? — хрипло спросил Морган.
— Понимаю. — Лин нежно коснулась влажными подрагивающими губами его рта.
По телу его пробежала дрожь, но он не закрыл глаза и не ответил поцелуем на поцелуй, он просто стоял и смотрел ей в лицо. Лин сжалась, испугавшись, что он ее отвергнет, но он вдруг глухо простонал и, повернувшись, понес ее в солярий.
Здесь никого не было, все пассажиры были заняты бриджем. Горел свет, но Лин погасила его. Морган все еще держал ее на руках, а затем медленно, заставив ее скользить по его телу, поставил на ноги, поддерживая за талию. Он, не моргая, смотрел на нее, и Лин, почувствовав странное волнение, неуверенно улыбнулась трепещущими губами.
Морган вздохнул, словно сердился на себя самого, но все же прижал ее к себе.
— Иди сюда, — приказал он.
Вначале его губы были твердыми, почти грубыми, и Лин вдруг показалось, что он целует ее через силу; но очень скоро, за бешеной скачкой чувств, о существовании которых она раньше и не подозревала, Лин забыла обо всем на свете. Голова у нее шла кругом, а единственной реальностью были его горячие требовательные губы, плотно прижимающееся к ней тело и горевший внутри нее огонь, который скоро стал всепожирающим.
Когда наконец он оторвался от ее губ, Лин почувствовала, что находится на грани обморока, — она цеплялась за его плечи, ноги у нее подкашивались. Да и он тоже дышал прерывисто, хотя уже через мгновенье ухмыльнулся, глядя в ее ошеломленное лицо.