Он начинал понимать, на какой риск пошла Коррин, когда попросила его остаться. Ведь с ней не остался никто. Ему стало стыдно, когда он понял, как она его любит.
В тот миг Рэнду захотелось ее любить, захотелось найти в себе силы признаться в своей любви к этой непростой, прекрасной женщине, которая стала ему необходимой.
— Дело не в тебе. Господи, мне стыдно, что ты такая храбрая.
— Почему я храбрая? Я пряталась всю жизнь.
— Ты не знаешь, что такое прятаться, — сказал Рэнд. Он уже не сможет убежать. Он не мог небрежно отмахнуться от Коррин. Она заслуживала правды и должна была понять, что проблема — в нем самом.
— Тогда расскажи мне, чтобы я поняла.
— Мне надо выпить воды.
— Хорошо.
Он оставил ее в спальне и пошел в ванную. Ванная была аккуратной и радующей глаз. Она очень напоминала Рэнду ее владелицу. Он залпом выпил два стакана воды и посмотрел на себя в зеркало. Потом глубоко вздохнул и вернулся к Коррин.
Рэнд выключил свет, и теперь комната была залита сиянием луны. Он сел на край кровати, повернувшись спиной к Коррин.
— Как-то раз ты спросила о моей семье.
— Да.
— Я должен рассказать тебе о моем брате Чарльзе. Тогда ты поймешь, почему мы никогда не сможем жить вместе.
Коррин промолчала, но он заметил, что она пошевелилась, почувствовал теплоту ее тела, когда она придвинулась к нему. На миг им овладела слабость. Рэнду захотелось повернуться к Коррин и прижать ее к себе. Уткнуться ей в волосы цвета солнечных лучей и говорить шепотом, а не слышать, как собственные слова повторяются эхом в тишине комнаты.
— Чарльз был моим братом-близнецом. Мы всегда ходили вместе. Шутили и ввязывались в неприятности. Вели себя, как обычно ведут подростки, — ходили на вечеринки, пили, гоняли на машине. Однажды вечером, когда нам было по шестнадцать лет, мы проделали все это одновременно. Я пришел в себя через шесть недель, в больнице. В глубине души я чувствовал себя так, будто что-то потерял. Чарльз погиб в автокатастрофе, мгновенно.
— О, Рэнд, ты ведь был совсем ребенком. — Коррин коснулась его спины, и Рэнд отшатнулся. Он знал, что его рассказ еще впереди.
— Это меня не оправдывает. Я был одним из Пирсонов и знал свои обязанности. Я вышел из больницы и вернулся в школу. Но жизнь стала другой. А, черт, я начал пить, чтобы притупить боль, и не смог остановиться. Я — алкоголик, Коррин. После той вечеринки я ни разу не выпил на людях, потому что знал, чем это грозит. Но я не мог не думать.
Он не стал рассказывать Коррин о вечерах, которые провел сидя дома, в одиночестве, надев школьное кольцо Чарльза и сжимая бутылку «Катти Сарк». Не стал рассказывать ей о битве, которую вел с Богом и с окружающим миром. Почему умер Чарльз?