Ну, ничего! С деньгами что-нибудь решим, надо подумать и что-нибудь толкнется в мозг. А потом – у меня же есть талоны. Я их сегодня не использовал, а пошел на разведку. Посмотреть, кто там чего и почем. Вот и посмотрел на две двести. Теперь буду думать. Да и моя полушерстяная, но все же явно полевая форма, в ресторане режет глаз. Тут, если оставить обсуждение костюмов штатских товарищей в стороне, в основном были старшие офицеры и, естественно, в мундирах. Чуть ли не парадных. На широкую ногу живет московское офицерство! Кутить умеет! Интересно, с каких это прибытков?
Женщины тоже… Красивых – полно. Но взгляд у них такой, оценивающий… взвешивающий. И улыбки холодные. Вера Холодная, м-да… Я не могу сказать – что это профессионалки, но и любительницами я бы их не назвал. Хищницы – во! Самое точное определение для них будет. Интересные для меня платья, я бы сказал – очень женственные и приятно на женщину взглянуть. Меховые горжетки – так, что ли, они называются? Маленькие кокетливые шляпки, кружевные перчатки, ну – тут я пас. Многие дамы полусвета курят папиросы с длинным мундштуком. Да уж – разврат… Детский разврат середины сороковых…
Но, поймите меня правильно, такими были, конечно, не все! В роскошном зале ресторана я видел и обычные милые женские и девичьи лица, просто эти львицы сразу бросаются в глаза. И, надо сказать, умеют удерживать на себе мужской взор. Ну да ладно. Мне сейчас не до них… Мне бы телефонную станцию найти.
Тяжелые, с полированными стеклами двери ресторана "Метрополь" закрылись за мной. Неспешным прогулочным шагом я прошел всего-то метров двадцать от дверей ресторана, как…
— Товарищ капитан! Товарищ капитан! Остановитесь!
Я недоуменно оглянулся. А-а, офицерский патруль! И встали, засранцы этакие, в засаду к кабаку, чтобы ноги по длинным московским улицам не бить. Совсем как наши гаишники в кустах. Плохо это, как-то разлагающе Москва на людей действует. Забыл я уже на фронте, что такое каменные джунгли, как любили говорить в советское время те наши загранкорреспонденты, которые при дерьмократах стали это самое советское время активно обгаживать и намекать, что тогда, в загнивающем Лондоне (Париже, Нью-Йорке) они, фактически, боролись с советской властью и против засилья партократии.
— Товарищ капитан! Прошу предъявить документы! — сурово, по-аракчеевски, уставился на меня старший патруля, артиллерийский майор.
Я молча достал удостоверение и командировочное предписание. Майор принялся вдумчиво изучать документы, то и дело бросая на меня тяжелый взгляд.