— Виктор Михайлович, давайте заглянем ко мне – пригласил меня подполковник Степанов. Мы прошли в удобную штабную землянку. Не успели присесть за стол, как раздалось гудение аппарата и телефонист, зажав микрофон, проговорил: "Товарищ подполковник! На линии командующий армией!"
Степанов взял свою трубку. Звук был хороший, и я четко слышал весь разговор.
— Здравия желаю, товарищ первый!
— Здравствуй и ты, Иван Артемович! Ну, что? Слышал уже?
— О чем?
— Не прикидывайся, Иван Артемович! Я о потерях! Сейчас еще четырех часов нету, а армия потеряла в воздушных боях 62 истребителя… В некоторых полках осталось машин меньше, чем по штату в эскадрилье должно быть.
Веришь, в 157-м полку осталось 16, а в 163-м и 347-м истребительных полках всего 6 и 7 исправных "яков"! В 279-й дивизии истребители Ла-5 за день выбили наполовину[39]. Из-за большого числа поврежденных машин боеспособность многих полков резко упала.
В полках чудят, как будто летать разучились – при вылете на боевое задание по тревоге группы не собираются над аэродромом, ведущие не ждут ведомых. Истребители вступают в бой разрозненно, без наращивания сил. Вызовы групп в районы боя в большинстве случаев запаздывают. Офицеры наведения врут в оценке воздушной обстановки, не помогают пилотам в ее освещении.
В общем, Иван Артемович, нашим истребителям пока не удается парализовать противника…
— Да-а, товарищ первый… А чем мы-то можем помочь? Мы и так делаем все возможное…
— Знаю, Иван Артемович, мне докладывают. Верно, что у вас нет потерь?
— Так точно, нет.
— А сбили вы сколько?
— По донесениям летчиков, на 14.40 насчитывается 17 сбитых. Подтверждений с земли пока еще нет, но пехоте сейчас не до нас. Я лично участвовал в двух вылетах, могу вас заверить, что данные точные. Наверняка мы сбили и больше, но самолеты противника, "ушедшие с дымным следом", я приказал в итоговую таблицу не вносить. А семнадцать самолетов горят на земле, это всем видно!
— Молодцы, молнии! Другого такого результата на одну боевую часть в армии нет. Ты вот, что, подполковник… Приказывать тебе я не могу, но прошу – помоги! Чем можешь – помоги! Сам же видишь – ломаем мы с немцем друг друга, нельзя нам тут слабину дать. Душить его надо, бить не переставая!
— Не надо меня уговаривать, товарищ первый! Я не мальчик! Я с Испании их метки на своей шкуре ношу и все никак не расплачусь с долгами… Мы делаем все возможное. И будем делать. Но разменивать своих ребят "жизнь на жизнь" я не дам. Не для того группа была создана. Мы будем драться над своими районами прикрытия, будем уничтожать бомбардировщики врага. А еще лучше было бы, если вы нам поручите обескровить истребительные части противника. К этой работе наша группа наиболее подготовлена. Ведь мы же – "истребители истребителей"!