Нина смотрела и не могла насмотреться на свою Настю. Как она изменилась, как выросла… Она помнила дочь еще маленькой, шестилетней, а теперь ей было двенадцать. Бледное личико с острым подбородком достались девочке от матери, серые глаза – от отца. Прически под меховой шапкой не было видно, но Нине почему-то казалось, что у Насти длинные русые волосы, как у нее самой в детстве.
Как часто в холодном, чужом Берлине Нине снилось, что она купает в ванной свою дочурку, расчесывает ее мягкие пряди. Утром Нина просыпалась в слезах и целый день была особенно молчалива. И вот теперь, через шесть лет, она наконец смогла увидеть свою девочку…
– Закрывай дверь, – велел Ян, и Леонид, стоявший снаружи, захлопнул створки. Нина разрыдалась и упала на пол, у нее началась истерика. "Ты жестокий, бессердечный человек, Ян, – кричала она сквозь слезы, – умоляю, дай мне возможность поговорить с Настей…"
Ян постучал по стенке кабины, автомобиль поехал.
– Ты еще увидишь Настю, обещаю, – тихо сказал он жене, – если, конечно, выполнишь все мои условия.
– Я сделаю все, что ты захочешь, только не лишай меня возможности видеть дочь…
– Вот и отлично, все зависит от тебя.
Через полчаса машина остановилась. Нина уже перестала плакать, лишь изредка всхлипывала и утирала глаза платком. Дверь кузова открылась, и Ян помог супруге спуститься на тротуар. Они стояли в переулке недалеко от Арбатской площади, Нина сразу узнала это место.
– Прощай, – сказал Ян, – до встречи через день.
Машина тронулась, и Нина осталась одна. Она быстро убрала платок в сумку и решительно направилась вверх по бульвару. Ее действительно ждал с докладом полковник Остерман.
Между тем в кузове автомобиля шел такой разговор:
– Как ты думаешь, Ян, твоей жене можно верить?
– Конечно, нет, но дело не в доверии. У нас нет иного пути, чтобы добыть эти данные. Дело в хитрости – кто кого переиграет: мы Остермана или он нас. Вот над этим и нужно думать.
Леонид кивнул. До Самотека, где была конспиративная квартира, доехали без приключений.
3 марта 1942 года
Старая площадь.
– Вы не правы, Вилли, – убеждал полковник Остерман штурмбанфюрера СС Вильгельма Крауха, – никакая идеология не в силах противостоять материнскому инстинкту. Как бы женщина ни была привержена политическим идеалам, неважно, каким – коммунистическим или национал-социалистическим, она немедленно предаст их, как только речь пойдет о ее ребенке. Поэтому я ни на грош не верю нашим коллегам в юбках. Поставьте их в ситуацию выбора, и вы убедитесь в моей правоте.
Карл Остерман был в прекрасном настроении. Первая часть операции "Двуликий Янус" прошла успешно. Нина встретилась с подпольщиками и принесла весьма важную информацию. Теперь им точно известно, что интересует московское сопротивление, а значит, можно поторговаться. И даже визит заклятого друга Вилли не смог испортить радужного настроения полковника.