Из-за этого инцидента приехали на встречу с большим опозданием. Ян нервно расхаживал по поляне и, когда увидел "хорьх", сразу же подбежал к нему.
– Что случилось? – спросил он у Алексея.
– Немцы пустили "наружку", пришлось отрываться.
– Нина, мы же договаривались! – гневно бросил Петерсен бывшей жене.
– Не кипятись, Ян, это не наши, скорее всего, слежку устроило гестапо. Я думаю, это Вильгельм Краух. Он точно не знает, но, кажется, догадывается о наших встречах, поэтому и пустил "хвост". Вилли постоянно крутится у нас в отделе и, вероятно, что-то учуял. У него проницательный ум, и он очень опасный противник, причем как для нас, так и для вас.
– Я знаю, мне полковник уже рассказал, – нахмурился Петерсен. – Вам точно удалось уйти?
– Да, можешь быть уверен, – ответил Миронов, – я все проверил – чисто.
– Могу я теперь увидеть дочь? – спросила Нина.
– Пойдем, – кивнул Ян и повел ее к знакомой беседке.
– Вот, возьми, здесь немного продуктов, – Нина протянула мужу сумку с едой.
– Не надо, – оттолкнул ее руку Петерсен, – мы не голодаем.
– Не дури, Ян, – твердо сказала Нина и всунула ему сумку прямо в руки, – девочке нужно хорошо питаться. Ты же видишь, как она выглядит… Ей двенадцать лет, идет перестройка организма, и если она буде недоедать, то произойдет задержка развития. Неизвестно, как это отразиться на ее здоровье…
– В Москве голодают тысячи людей, в том числе и дети, – саркастически заметил Петерсен, – Настя всего лишь одна из них.
– Я не собираюсь с тобой спорить, Ян, – примирительно сказала Нина, – просто прошу – возьми продукты. Если не хочешь, можешь не есть, но покорми, пожалуйста, Настю. Не бойся, еда не отравлена, я ее сама пробовала.
Ян что-то неразборчиво пробурчал, но сумку взял. Нина наконец смогла остаться с дочерью наедине. Они сели на скамейку и стали разговаривать. Но перед этим Нина накормила Настю бутербродами. Глядя, как девочка уплетает хлеб с маслом, она впервые поняла, что в Москве действительно голодают тысячи людей. От этой мысли ей стало не по себе – ведь она тоже была причиной этого.
Нина постаралась отогнать от себя неприятные мысли и начала расспрашивать Настю о жизни. Сначала девочка отвечала неохотно – видно, еще никак не могла привыкнуть к внезапно объявившейся маме, но потом оживилась и стала рассказывать о школе, подружках, книгах, планах на будущее.
Выяснилось, что Настя мечтает о собаке – желательно большой овчарке. Конечно, она понимала, что идет война и собаку завести не удастся, но, может быть, потом… Она с каждый день гуляла бы с ней, играла, даже прошла курс дрессировки.