И только много позже — когда я поступила таки в университет, и когда закончила его и работала по записанной в дипломе специальности — «журналистика», и в самом деле моя работа была связана с поездками по разным городам, меня ждало большое удивление. В большом портовом городе я брала интервью у фирмача вместе с коллегой, местным журналистом, который, болтая по-английски, даже не думал задирать к нёбу язык, чтобы нащупать какие-то там альвеолы. Он совершенно без комплексов, по-русски свистел в «I see», рычал в «to run», «to read» и во всём прочем, содержавшем «r». Это было немыслимо, и в изумлении я ляпнула:
— Слушай, а почему у тебя такое плохое произношение?
Коллега только рукой махнул:
— Они же понимают меня, и без проблем. Так почему я должен стыдиться своего акцента?
И он добавил с пафосом:
— Я русский человек — что, надо издеваться над собой, чтоб это скрыть?
Было похоже, что его спрашивали об этом уже не раз, ответ был наготове. Может, в своё время коллеге порядком доставалось за его выговор. Он, например, мог тоже провалиться на экзамене…
Чёрное каре произнесло мудрёную фразу, в которой я кое-как разобрала, что мне подумать надо было, прежде чем ехать поступать в Москву.
Дома меня устроили на работу — в посёлке, на завод. Место нашлось в химической лаборатории. В какие-то растворы надо было добавлять что-то ещё и следить, когда именно они покраснеют. Или позеленеют. Мне объяснили, что я стала взрослой, а взрослым часто приходится делать совсем не то, что любишь.
Аминат поступила в строительный техникум. В группе с ней учились одни мальчики, и её по-прежнему не отпускали в кино. Я думала, что это уже не имеет для неё значения. По утрам она выходила из дома в 5-30, чтобы успеть на занятия. Многие из нашего посёлка работали или учились в городе. Народу набивалось полным-полнёхонько, и Аминат должна была возненавидеть и автобус, и саму дорогу в город. Но она, как прежде, по выходным просила меня съездить с ней в кино. А после сеансов мы ещё катались по городу в троллейбусах — от конечки до конечки.
Однажды, уже после Нового года, в троллейбусе Аминат сказала:
— Смотри — Петров!
— Где Петров? — переспросила я без всякой радости. Мне казалось, что все подряд смотрят на меня и думают: «Она закончила школу с золотой медалью, но не поступила в институт».
— Вон тот — Петров.
На задней площадке стояло несколько парней, все — выше меня ростом, и Петрова я не узнала бы. Надо же было так вытянуться! Они говорили о чём-то, не замечая нас.
— Он в кулинарном училище, — сообщила Аминат. — Поваром будет.