– Будешь дергаться – пожалеешь, – предупредил он меня. – Я и не таких укрощал.
Он толкнул меня в кресло, а сам, несколько настороженно, опустился в другое, уставившись на экран работающего телевизора.
Рост цен, ливийская проблема, ограбление ювелирного магазина – ничего не пропуская, мой опекун внимательно выслушал весь выпуск известий.
Я не понимал, чего он, собственно, ждет, но когда передача кончилась, здоровяк встал, хрустнул суставами рук и удовлетворенно прохрипел:
– О нашем деле ни слова.
– Еще не успели, – усмехнулся я. – Может, через полчаса…
– Заткнись!
Ладно. Я не собирался с ним спорить. Да и он не был настроен воинственно, прикрикивал больше для формы, даже сунул мне в губы сигарету и сам ее разжег:
– Кури… Можешь звать меня Рэдом. Для тебя я теперь – старина Рэд. Не худший из псевдонимов, правда? Мы теперь вроде как два брата.
И прикрикнул:
– Вставай.
Пояснив:
– Маленькая загородная поездка.
5
Но маленькой я бы ее не назвал. Я почти задохнулся, когда старина Рэд, все столь же благодушный, извлек меня из багажника. Трещала голова, болели все суставы.
– Жив? – прохрипел Рэд. – Это большая любезность с твоей стороны, парень.
Под ногами шуршала галька, потом песок. Меня вели по тропинке, я ощущал прохладу. Значит, мы находились где–то в пригородах… Но где?
Этого я не знал. Но человек, которому передал меня старина Рэд, был мне знаком. Даже слишком. Я предпочел бы с ним не встречаться.
Джон Лесли – так его звали. Год назад судьба свела нас в деле фармацевтов. Я представлял Консультацию, он – Ассоциацию бывших агентов ФБР (Мэдисон–авеню, 274). Я похищал секреты, Лесли их охранял. Я искал связей с людьми, могущими оказывать услуги, а он старательно опекал их благопристойность.
Но дело фармацевтов выиграл я.
Не поднимаясь из–за стола (он всегда стеснялся своего небольшого роста), Лесли усмехнулся:
– Садись, Миллер. Я на тебя не сержусь, – несомненно, он тоже вспомнил дело фармацевтов. – Честно говоря, я предпочел бы видеть твоего шефа, но его не сунешь в багажник. Пришлось ограничиться правой рукой. Ты ведь его правая рука, да, Миллер?
Я усмехнулся.
– Ладно, неважно, – Лесли сбавил тон до будничного. – Я боялся, что девочка обознается, но она не ошиблась. Как так, Миллер? Ты ей поверил? Неужели мы начинаем стареть, а? Ты начинаешь искать друзей?
Он наклонился к встроенному в стол микрофону:
– Кофе!
Суетливая маленькая женщина, с дрожащими от испуга и напряжения губами, принесла поднос с чашками.
– Не могу развязать тебе руки, Миллер, – Лесли был сама любезность. – Ты драчлив. Если хочешь поддержать силы, открой пасть, я за тобой поухаживаю. Не в моих интересах изматывать тебя. Нам еще предстоят разговоры. Причем серьезные, – подчеркнул он.