Как-то я после лекций поехала на Воробьёвское шоссе, к тётке. Дау отобедал и просматривал газеты.
— Час от часу не легче, — сказал он. — Слыхала? Тёплый переулок переименовали! В улицу Тимура Фрунзе.
В другой раз его внимание привлекла улица Вешних вод.
— Одна такая улица ещё ничего, но ретивые чиновники могут такого нагородить, что страшно будет взглянуть на карту города. Улицы надо называть просто, не мудрствуя лукаво. Первая московская улица называлась Высокая, просто, понятно и русскому уху привычно.
— Дау, ты никогда не догадаешься, какого сорта это яблоко, — сказала Кора, придя с рынка.
— Новый сорт?
— Совершенно новый! — она выдержала паузу. — «Слава победителю!».
— Какая гадость! Я его в рот не возьму! Какое мерзкое название! Совершенно подхалимское.
Он ещё долго не мог успокоиться.
— Как ты могла это купить?
— Попробовала — вкусные, я и купила.
— Не надо было и пробовать.
Однажды Кора начала что-то рассказывать, потом передумала, на ходу решила переменить тему, запнулась, начала снова.
— Короче, пожалуйста, — попросил Дау.
— Короче нельзя.
— Тогда не надо совсем.
23 сентября 1937 года в застенках НКВД был расстрелян мой отец, Яков Иванович Бессараб, тридцати семи лет от роду. Отца я любила без памяти, и, если бы не Дау, не моя семья, я не пережила бы этой трагедии. Фактически я с тех пор жила в семье тётки, после школы ехала к ней, к счастью это было близко.
Будучи студенткой, я бывала там реже, раза два в неделю. Однажды тетушка сказала мужу:
— Дау, у тебя столько холостых учеников, а племянница не замужем.
— Я могу познакомить с красивым молодым человеком, который отдыхал вместе со мной минувшим летом в Гаспре. Вот я и приглашу его в гости.
Он тут же написал открытку, и недели через две знакомство состоялось. Виктор не мог не понравиться: он и внешне был хорош, и к тому же был скромен и застенчив. Через полтора месяца он сделал мне предложение, мы с ним подали заявление в ЗАГС.
Помню, я сидела у тётки на кухне и, обливаясь слезами, рассказывала ей об этом. Вдруг вошёл Дау. Узнав, в чём дело, он воскликнул:
— Что творится! Боже мой, Боже мой, что творится! Девушки плачут, что надо идти замуж!
Прошло полгода, на той же кухне Дау как-то спросил у меня:
— Ну, как тебе нравится быть замужней дамой?
При этом он странно улыбался, эта улыбка смутила меня, и я не знала, что ответить.
— Я спрошу иначе. Что тебе больше нравится: твой муж или любимые конфеты «Мишки»?
— «Мишки», — сдуру брякнула я.
Что тут началось! Дау вскочил, и, размахивая руками, воскликнул:
— Какой ужас! За кого я её выдал замуж! Впрочем я давно догадался, что красивые мужчины — плохие любовники. Они полагают, что женщина будет вполне удовлетворена, созерцая их красоту.