Во время страстной речи Тристрама Ньюмен смотрел на него потухшими глазами; никогда еще ему не казалось, что он до такой степени перерос дружбу, так тесно связывавшую их когда-то. Миссис Тристрам метнула на мужа огненный взгляд, потом с довольно мрачной улыбкой обернулась к Ньюмену.
— Вы должны по крайней мере оценить, как удачно мистер Тристрам исправляет промахи своей слишком предприимчивой жены.
Но даже если бы эта блиставшая тактом и сочувствием беседа Тристрама с Ньюменом не состоялась, Ньюмен все равно вернулся бы к мыслям о Беллегардах. Чтобы не думать о них, ему надо было перестать думать о своей потере, о том, чего он лишился. И проходившие дни едва ли облегчали бремя его страданий. Напрасно миссис Тристрам призывала его взбодриться, уверяя Ньюмена, что один его вид делает ее несчастной.
— Ну что я могу поделать? — возражал он нетвердым голосом. — Я чувствую себя вдовцом, который не может искать утешения даже в том, чтобы постоять у могилы жены, — вдовцом, который не может в знак траура даже… даже черную ленту носить на шляпе. У меня такое чувство, — через минуту добавил он, — как будто мою жену убили, а убийцы разгуливают на свободе.
Миссис Тристрам не сразу ему ответила, но потом сказала с улыбкой, которая, хотя и была вынужденной, выглядела менее фальшивой, чем бывает в подобных случаях.
— Вы совершенно уверены, что были бы счастливы?
Ньюмен с минуту смотрел на нее, потом покачал головой.
— Это слабое утешение, — проговорил он. — Не поможет!
— Ну так вот, — заявила миссис Тристрам чуть ли не с ликованием, — я уверена, что вы не были бы счастливы.
Ньюмен коротко рассмеялся.
— Что ж, выходит, я был бы несчастен? Но такое несчастье я предпочитаю любому счастью.
Миссис Тристрам задумалась.
— Любопытно было бы посмотреть, что из всего этого могло получиться, странный был бы брак.
— Уж не из любопытства ли вы подвигнул и меня на то, чтобы я женился на мадам де Сентре?
— Отчасти, — согласилась миссис Тристрам, становясь все более отважной.
Ньюмен бросил на нее гневный взгляд, первый и последний за время их знакомства, отвернулся и взялся за шляпу. Она наблюдала за ним некоторое время, потом сказала:
— Звучит очень жестоко, но на самом деле это не совсем так. В том, что я затеваю, любопытство присутствует почти всегда. Мне очень хотелось посмотреть, во-первых, возможен ли такой брак, а во-вторых, что будет, если он состоится.
— Значит, вы не верили, — с обидой проговорил Ньюмен.
— Нет, я верила. Верила, что и свадьба будет и что вы будете счастливы. В противном случае я со всеми моими размышлениями была бы на редкость бездушной особой. Однако, — продолжала она, кладя ладонь на руку Ньюмена и неожиданно одаривая его грустной улыбкой, — это был наивысший взлет довольно смелого воображения.