Та объяснила, что, хотя состояние Мела дает надежду на выздоровление, пока он находится в коме и подключен к аппарату принудительного дыхания. Стоя рядом с Россом и глядя через пуленепробиваемое стекло, она не узнавала забинтованного человека в окружении каких-то шлангов, приспособлений и мониторов.
— Это человек, которого я могу назвать своим самым близким другом, — сказала она Россу. — Он оказался здесь из-за меня.
— Что?!
— Вот поэтому я и не могу иметь друзей, — прошептала она.
Старшая медсестра попросила их выйти.
— Вы можете справиться о его состоянии по телефону.
Остановившись на улице, Росс пристально посмотрел на нее:
— Я не уйду.
— Но ваш дед…
— Он велел мне без вас не возвращаться. Клэр, послушайте, что бы ни случилось, вы можете быть со мной совершенно откровенной.
— Те, кто подходит ко мне близко, очень рискуют.
— Меня это не пугает.
Что ж, подумала она. Он рисковал жизнью на войне целых два года и был таким же упрямым и настойчивым, как и его дед.
— Заглянем сюда. — Она повела его в интернет-кафе рядом с больницей. — Мне нужно кое-что показать вам.
Внутри царил полумрак и тишина. Они устроились в дальнем углу зала, и Росс принес два стакана с содовой. Хотя веб-камера наверху экрана была неактивной, на всякий случай она закрыла объектив листком с липкой полоской, затем набрала адрес, и на экране появилась старая фотография заросшей травой территории с рядами плоских надгробий.
— Это кладбище Фэйракр, — пояснила она и навела курсор на одно из надгробий.
Появилась короткая надпись: «Марио и Джозеф Бальзано. Скончались в 2001 году». При виде этих имен ее снова охватил пережитый ужас. Они были еще детьми. И вдруг человек, которого они уважали, которому доверяли, напал на них, словно бешеная росомаха.
— Я ни разу не была на их могиле. Было слишком опасно.
— Кто они?
Она перенесла курсор на другой камень. «Кларисса Танкреди. Скончалась в 2001 году». Ей всегда странно было видеть это имя, выгравированное на камне.
— А это кто? — спросил Росс.
— Это… — голос ее дрогнул, — это я.
Клэр никогда не спала с мужчинами не потому, что этому мешали ее нравственные взгляды или завышенные требования к партнеру. Просто мужчины вызывали у нее страх, даже ужас. Но душевное тепло, искренность и врожденная порядочность Росса растопили ее настороженность, завоевали ее сердце, вызвали желание отдаться ему всем телом, а теперь еще и раскрыть перед ним свою душу.
Она и не подозревала о силе и власти любви. В ту долгую, волшебную ночь она открыла, что помимо физического наслаждения, которое доставлял секс, он еще давал ей возможность молча, без слов выразить свои чувства, всю себя. Для человека, столько времени таившегося от постороннего взгляда, это было неоценимым счастьем.