— Эвон ты где. Спишь, нет?
— Какое там сплю. Муторно, мочи нет.
— Так я и думал. Тут половина наших мается: которы не призраки, почти все. На вот, заешь.
При слове «еда» горячий комок тошноты толкнулся в горло. Ласка со стоном замотала головой.
— Надо поисть, надо! — настойчиво ворчал медведь. — Хлебца с солью кусочек — от морской болезни само верно дело; точно знаю. Под Севастополем, помню, на шаланде одной каботажем шли — только так и спасались. Давай, жуй, легче сразу станет.
Девушка с трудом села, переждала накативший приступ тошноты, дрожащей рукой взяла из когтистой лапы подсохший ломоть и принялась жевать. Проглотить черствый хлеб удалось не сразу.
— Во. Исть можешь — выходит, и работать можешь, — невозмутимо констатировал Потап. — Пошли, там у инженера нашего динама барахлит.
— Какая еще «динама», ты о чем вообще, — слабым голосом запротестовала девушка. — Меня вывернет сейчас.
— Пошли, давай, пошли! — медведь был неумолим. — Кто совсем от качки помират, у того нутро хлебу-то не приемлет. А раз проглотить смогла, знать, не так все страшно. Не хлеб лечит, работа. Для тебя ж стараюсь! Эвон, на Льва посмотри: и не мучается совсем.
— А? Что? — отсутствующе спросил Озорник.
— Да ничего, пиши. Барышню твою подлечить надоть.
— Да-да, конечно. — Судно в очередной раз накренилось, и Лев ловко поймал ползущую по столу чернильницу.
«Ах так!» — Ласка со стоном встала на ноги. От резкого движения застучало в висках.
— Ну, где там твоя «динама»?! И кстати, Потап, чего это ты Лидделла «нашим» называешь? Какой он «наш»? — поинтересовалась девушка.
— Наш и есть. Что ж такого? Я зверь военный, на вещи эти так смотрю: ежли ты на нашей стороне, значит, наш.
— Ага. Только учти: Стерлинг себе на уме, и команда его тоже. Мы никакие не друзья, просто союзники — временные.
— Знаю, не дурак! Но покуда вместе держимся — надо заодно быть; иначе худо выйти может. Твой-то пишет все? — сменил Потап тему.
— Угу. До меня ему, похоже, никакого дела нет, — вырвалось у Ласки.
— Это ты зря. Занят он очень, иной раз и поесть забыват — видать, важные писульки-то. В Севастополе, помнится, тоже был один, из дворян, батареей на четвертом бастивоне командовал. Как свободна минута — так он блокнот сразу достает, карандашик, и ну черкать чего-то… А командир хороший был, справный; солдаты его уважали, да. Тоже, кстати, Львом звали.
Потап был на редкость разговорчив. Ласка не сразу сообразила, что медведь таким образом отвлекает ее от болезненного состояния — причем весьма успешно; когда они достигли генераторной, девушка уже немного пришла в себя. Лидделл возился с большой электродинамической машиной, используемой для подпитки призраков — именно ее Потап обозвал «динамой». Причину поломки установили довольно быстро — в колесе лопнул обод подшипника. К счастью, на борту имелось достаточное количество сменных деталей. В углу генераторной девушка заметила еще одну электромашину, размерами поменьше — к ней были приделаны длинные рукояти, словно у носилок, и тележные колеса.