— А, Том, здравствуйте! — поприветствовал его журналист, досадуя про себя на эту встречу: Финкелстайн отличался редкостным занудством.
Робкая надежда на занятость нотариуса тут же растаяла: пухленький человечек, возбужденно размахивая тростью, пересек улицу.
— Господи, Джек, как я рад вас видеть! Послушайте, вы мне просто не поверите, но я откопал такое…
— Ради бога, Томми, только не на улице! — перебил его журналист. — Давайте зайдем куда-нибудь, что ли… — Мюррей огляделся. — Да вот хоть в кондитерскую!
— Отлично! — заявил Финкелстайн. — С детства обожаю такие местечки. Скажите, Джек, могу я говорить с вами не как с журналистом, а как с братом по… — пальцы Тома сложились в приветственном знаке вольных каменщиков.
— Да, разумеется. — Мюррей заинтересованно взглянул на собеседника. — Если это касается Братства, я буду нем как рыба!
— Я чертовски рад, что встретил вас; сказать по совести, просто не представляю, что с этим делать дальше. — Финкелстайн порылся в кожаном бюваре и достал пожелтелый конверт. — Вы, может быть, слышали краем уха о скоропостижной кончине полковника Мэтью Фокса…
— Да вы шутите! — пораженно воскликнул Мюррей. — Я ведь как раз занимаюсь этим делом!
— Ага, значит, вы в курсе событий. Нашей юридической конторе выпало заниматься бумагами покойного; и среди прочего я наткнулся вот на это…
Джек взял из рук нотариуса конверт. Ни подписи, ни даты; но с обратной стороны была сломанная сургучная печать с изображением заключенного в треугольник глаза.
— Я бы не обратил на него внимания, если бы не Всевидящее Око. Увидав знакомый символ, я, естественно, полюбопытствовал — и… Читайте, читайте!
Внутри конверта лежал лист плотной бумаги. Джек развернул его.
«Моему сыну» — гласило заглавие.
«Любезный сэр!
Если ты читаешь это послание, значит, пришел мой черед отправиться в последнее странствие. За свою долгую жизнь я объездил весь мир и могу сказать: немного найдется на свете людей, побывавших в столь отдаленных друг от друга краях. Однако ж виной тому вовсе не страсть к охоте и не жажда новых открытий, как полагали многие: самою судьбой я был призван исполнить величайшую миссию, плодами которой наши потомки будут наслаждаться еще не одно столетие. Хотя труды мои завершены и вознаграждение получено сполна, я все чаще ловлю себя на мысли о некой несправедливости — ибо достигнув всего, к чему стремился, я не могу поведать о том без страха подвергнуть опасности этот мир — мир, который, говоря начистоту, мною же и был создан.
Нет, я не сошел с ума и не возомнил себя Господом. Будь уверен — эти строки я пишу в здравом уме и твердой памяти; просто предмет, о котором я толкую, лежит вне пределов человеческого понимания. Как тебе должно быть известно с моих же слов, в молодые годы я немало попутешествовал по странам Востока. Я не нарушу данной мною присяги, если признаю, что миссии эти далеко не всегда носили дипломатический характер; тем не менее моя деятельность была всецело направлена на благо нашей страны. Представь себе мир, в котором Франция, Германия, Нидерланды, Бельгия, Чехия и Испания с Португалией не являются штатами великой Империи, а представляют собою отдельные государства. Представь себе Альбион, который тоже является отдельной страной — хотя и обладающей несомненным влиянием и многочисленными колониями. Представь также, если хватит на то воображения, земли Нового Света, не слишком отличающиеся от равнин дикой Азии — и населенные потомками каторжников и авантюристов, имевших наглость декларировать независимость этого края. Представь все это — и ты получишь представление о том мире, в котором я родился и вырос.