- Мюллер, а куда это вы собрались? - спросил вошедший Штирлиц.
- В Бразилию; чертовски надоел холодный германский климат, - сказал Мюллер, засовывая в чемодан совок, детскую панамку и шмайссер.
- Значит, вот как? - Штирлиц недоверчиво достал кастет и взвесил его на руке. Мюллер заволновался.
- Штирлиц, езжай со мной, а? - примирительно предложил он. Штирлиц убрал кастет и достал другой, побольше, с надписью "дорогому товарищу Штирлицу от друзей по невидимому фронту...".
- Знаешь, Мюллер, давай поедем в твою Бразилию и возьмем с собой Шелленберга и...
И Бормана, а то без него скучно.
- Скучно!? - Мюллер поморщился и потер большую красивую шишку на затылке. Несмотря на разруху, кирпичи у Бормана водились, и в большом количестве. К тому же Борман был профессионалом.
- А как Германия отнесется к тому, что Штирлиц покинет ее в самый ответственный момент? - патриотически заметил Штирлиц.
- Ну, - задумчиво сказал Мюллер, - можно поехать под чьим-нибудь именем... Ну, там...
- Нужно мне чужое имя, - обиделся Штирлиц, доставая кастет. - Мне и своих хватает.
Мюллер задумался.
Штирлиц убрал кастет и, достав банку американской тушенки, озлоблено воткнул консервный нож в изображение какого-то президента на крышке банки. Президент обреченно скорчился. Мюллер покосился на нож и взглянул на свирепое рязанское лицо Штирлица, и все мысли о сказочных пейзажах Бразилии превратились в кошмар. Несмотря на дружеские отношения, Штирлица брать с собою не хотелось. Штирлиц мог напакостить хуже, чем Борман - это знали все в рейхе. Тем не менее Мюллер понимал, что Штирлица придется брать с собой, иначе он поплелся бы за Мюллером пешком. Мюллер вытащил панамку из чемодана и сказал:
- Знаешь, Штирлиц, ты поедешь в чемодане.
Штирлиц оскалил зубы в усмешке и достал третий кастет, самый большой со следами крупного хищного зверя на поверхности.
- Друг детства, а может, ты меня еще в кошелек засунешь? Сам в чемодан полезешь.
- Вообще-то, офицеры рейха не ездят в кошельках... - сказал Мюллер и надел свою форменную фуражку.
- И советские тоже, - заметил Штирлиц, на что Мюллер загадочно улыбнулся.
Неожиданно с грохотом распахнулась дверь и вбежал озлобленный Фюрер, тряся рукой с зажатым в мышеловке пальцем и злобно сверкая выпученными глазами.
- Обергруппенфюррер, что вы тут делаете? - прокричал с порога Фюрер. - А мы тут плюшками балуемся, - ехидно сказал Мюллер, пряча под стол бутылку шнапса. "Никогда спокойно не выпьешь в этой Германии", - подумал он.
- Господа! - вскричал Фюрер. Увидев Штирлица, он подумал и деликатно добавил: - И товарищи. - Штирлиц, польщенный вниманием со стороны самого Фюрера, скромно достал банку тушенки. - Господа! Берлин пора оставлять. На меня уже начинают обращать внимание на улице и хотят забросать кирпичами. Борман облизнулся. Забросать кирпичами Фюрера было мечтой его темного детства.