Вокруг Света 1997 № 01 (2676) (Журнал «Вокруг Света») - страница 16
По римской традиции, остров Сите (что означает всего-навсего «город») был укреплен и привязан к берегам мостами, порт углублен, и, если начать, по выражению археологов, снимать один «культурный слой» за другим, то мы найдем развалины терм, арен, форумов, чем можно сейчас полюбоваться на левом берегу Сены.
Итак, вперед, к острову Сите. Я выбрал вечерний рейс. По колеблющимся мосткам перебрался на палубу речного трамвайчика, который здесь называют «бато-муш», то есть «кораблик-муха». Мне рассказали, что еще в конце прошлого столетия в Лионе опробовали подобный пароход-автобус для прогулок достойной публики. И, вроде бы, название «муха» приклеилось не из-за миниатюрности суденышка, а идет от фамилии ловкого предпринимателя, который сумел добиться успеха своих прогулочных корабликов на Сене.
Вот на одном из таких «бато-муш» я и оказался посреди Сены в ночную непогоду. Волны раскачивали кораблик, да еще пошел спорый дождь. Потоки воды, льющиеся по стеклам, не давали ничего разглядеть. Я вышел на палубу, подняв капюшон куртки. Хотя ветер бросал в лицо пригоршни дождя, но все искупало фантастическое зрелище ночного Парижа, рассеченного Сеной. За пеленой дождя смутно проступали очертания площадей и дворцов, окаймленные огнями. Но главное — мосты. Когда мы проносились под ними, было такое ощущение, что еще чуть-чуть — и голова заденет их низкие своды. Мосты Сены — особая тема, а я запомнил только мост Марии, под которым можно закрыть глаза, загадать желание, и оно обязательно сбудется.
Но вот вдали, посреди реки, показался остров. Точнее — встречь нам плыл не остров, а большой дредноут, обращенный кормою на восток, а носом — на запад. Он резал острым носом волну, возвышаясь над водой каменными бортами набережных. Я увидел рой палубных надстроек — кровель домов, над которыми, за стенами Дворца правосудия, круглилась свинцовая крыша древнейшей готической часовни Сент-Шапель, выстреливавшей в небо отточенным шпилем.
Говорят, что изображение судна на древнем гербе Парижа появилось именно из-за сходства острова Сите с кораблем...
Среди многочисленных колоколен, непонятно как умещавшихся на островке, призрачным великаном высился Нотр-Дам де Пари, известный у нас как Собор Парижской Богоматери.
Утром следующего дня я стоял на площади перед собором. Описать его лучше, чем это сделал Виктор Гюго в романе «Собор Парижской Богоматери», — невозможно. Площадь окружали старинные дома, с южной стороны ее замыкал, возможно, самый старый французский госпиталь Отель-Дье.
Боже, ведь здесь когда-то танцевала цыганка Эсмеральда с козочкой, отсюда, с паперти собора, следил за нею брат Фролло, по химерам собора карабкался Квазимодо, а по площади шествовали короли и королевы Франции и чеканил шаг Наполеон, чтобы быть провозглашенным под его готическими сводами императором.