Мне нечего ему ответить, я могла только виновато молчать, не решаясь поднять на него глаза.
Внезапно отрывшаяся дверь лишила меня опоры, и я чуть не упала — спасибо, вошедший человек подхватил.
По холлу закружились снежинки, занесённые порывом ветра.
Холодно, зябко и страшно.
— О, нашлась пропажа! — радостно всплеснул руками слуга, отпустив меня и закрыв дверь. — Значит, не показалось. Я сразу тебя приметил — знакомая фигурка.
— Где приметил? — насторожился хозяин. — Что ж ты, мерзавец, позволил ей одной в такую погоду шататься?
— Так она не одна была, мой норн, её какой-то мужчина провожал.
— Мужчина? Провожал Иалей? — тихо переспросил норн.
Готова поклясться, что он переменился в лице. Осторожно подняв глаза, я в этом убедилась: кровь отхлынула от щёк. Растерянность и недоумение. А потом резкий всплеск ярости.
Схватив слугу за плечи, хозяин так встряхнул его, что голова у бедняги заболталась, как у тряпичной куклы.
— Говори, что за мужчина! Где, когда? Ты его знаешь? Как выглядит? — шипел норн, казалось, готовый придушить мгновенно побледневшего мужчину, а потом отшвырнул его к стене, непроизвольно положив руку на шпагу.
— Не знаю, мой норн, я не знаю его, не разглядел. Видел только, как они с вашей торхой сворачивали на нашу улицу. Он закрывал её от ветра…
Слуга вскрикнул, согнувшись от удара, а хозяин медленно развернулся ко мне. Тяжело дышит, оружие наполовину обнажено… Промелькнула мысль, что он меня заколет. Из ревности.
Шоан, он действительно ревнует! Кто-то посмел посягнуть на его вещь…или не вещь? Для вещи была бы плеть, а хозяин держит шпагу. Рабыню так не убивают, он не стал бы марать об неё фамильное оружие.
Крупицы здравого смысла покинули меня, лишили возможности думать, до краёв наводнив страхом, когда я увидела оголённый острый клинок.
Дрожащая, наверняка смертельно-бледная, я сползла на пол, глядя на шпагу полными ужаса глазами. Язык прилип к нёбу, я даже молиться не могла. И плакать тоже — просто смотрела.
Норн опустил его остриём вниз, шагнул ко мне и тихо, поразительно спокойно (догадываюсь, что только внешне, я же вижу выражение его лица) спросил:
— Кто этот мужчина? Это у него ты провела всё это время?
— Нет, — отчаянно замотала головой я.
— Тогда где? И кто он, ты всё равно скажешь. Иалей?
Косой взгляд — и слуга исчез, оставив нас одних.
Холл накрыло тяжёлое молчание.
Хозяин не смотрел на меня, а я не сводила с него взгляда, видела, как сжимаются и разжимаются его пальцы, как напряглись мышцы на шее, как плотно стиснуты челюсти. Он еле сдерживал гнев и, наконец, не сдержал, но направил его не на меня, а на ни в чём не повинный столик с корреспонденцией.