Потом, когда Сагара ещё немного подросла, начала есть тщательно протёртую пищу и понемногу пить что-то, помимо грудного молока, я стала отдавать её на полдня соседке: знала, что на неё можно положиться. Забегала к дочке, кормила её и снова убегала на работу. Всё-таки она мне в «Сломанной подкове» мешала, делала вполовину меньше, чем должна была, всё время отвлекалась.
Сейчас, правда, беспокоилась, в первые недели сердце было не на месте, всё казалось, что с Сагарой что-то случилось, что она заболела, бегала к молочнице по десять раз на дню, но потом успокоилась.
Малышке у неё нравилось, за ней хорошо приглядывали, сказки рассказывали, даже гуляли и пелёнки меняли. У соседки ведь трое детей, опыт куда больше моего. Кажется, с ней дочка даже здоровее стала. И активнее — я-то с ней играть не могла, времени не было, а молочница не одна домашнее хозяйство вела.
Вот так мы и встретили март, мой второй март в Дортаге и первый март моей Сагары. Ей исполнилось шесть месяцев, и мои предположения о цвете глаз оправдались. Так и есть — болотные. У зрачка — папины, небольшой янтарный кружок, постепенно переходящий к краям в мою зелень.
Соседка сказала, что цвет глаз может ещё поменяться. Не хотелось бы, пусть уж лучше болотный. Змеиный, редкий. Её отец называл меня «змейкой»… А теперь я родила дочку с такими глазами. Красавицу. Маленькая — а уже такая хорошенькая!
Она улыбается, и я улыбаюсь ей в ответ. Это такое счастье, моё единственное счастье. Моё солнышко.
Скоро потеплеет, и мы начнём вместе гулять, много гулять. Я договорюсь с хозяином, он будет давать мне лишний выходной на неделе. Я и так не весь день работаю, вечера провожу с малышкой. Нельзя злоупотреблять чужой добротой, да и мать я или нет?
Правда, часто отсыпаюсь на работе: у Сагары режутся зубки, она температурит и плачет по ночам, а постоянно поить её прописанной врачом микстурой я боюсь, просто хожу по тёмному дому и качаю на руках. Меня, к слову, по-прежнему не трогают: боятся хозяина. Он чётко дал понять, что хоть я не его женщина (всё дело в ребёнке), но трогать меня не рекомендуется.
В тот день я отдыхала. Вернее, не работала, разве что обещала Нойтре, нашей подавальщице, забежать вечерком, чтобы немного помочь. На часик, не больше — не хочу оставлять спящую дочку одну, а у молочницы Анаис своих дел по горло. Я ведь её отблагодарила, за труды подарила брошку. Простенькую, с кошачьим глазом, даже не из серебра — купила по дешёвке в лавке старьёвщика. Как раз и день рождения её скоро — хороший подарок вышел. Да, потратилась, но ведь не голодаю. Конечно, с Гридором не сравнить, но свобода легко не даётся.