Огромный ларь, заставленный сверху разными банками, горшками, бутылками, стоял в углу. На железной накладке висел проржавевший замок. Помучившись с разными ключами, Федос хотел было сломать замок:
— К черту! Сейчас притащу лом.
— Ну, зачем ломать? — остановил его Вечка. — Дай-ка сюда! — он выбрал из связки один ключ, сунул в отверстие замка: — Подпилочек какой-то бы… Найдется подпилок в доме?.. Хитрая механика. Но мы хитрее.
Вечка повернул ключик, потом взял напильник и стал ширкать по бородке. Через несколько минут замок открылся.
Ларь был доверху набит комплектами журналов: «Образование», «Вестник жизни», «Современный мир», пачками пожелтевших газет: «Эхо», «Новая жизнь», «Светоч», «Вперед»; книгами, брошюрами по философии, истории и политической экономии: Спиноза, Руссо, Вольтер, Герцен, Добролюбов, Чернышевский, Писарев… Среди книг оказалась и «Утопия» Томаса Мора.
Из толстой книги Михайловского выскользнула брошюрка.
Это был «Манифест Коммунистической партии», переведенный на русский язык Погге.
О находке в подвале скоро узнали друзья.
Никогда у Федоса не было так шумно, как в этот рождественский вечер. Пришел и Щепин, уволенный по случаю праздника на целые сутки. Горела люстра. Всем стало как-то по-детски весело при виде елки, украшенной серебряными снежинками и пестрыми игрушками из бумаги и картона. Женю потянуло к роялю. Она взяла аккорд, но тут же стеснительно спряталась за громадный фикус.
Девушки силком посадили ее за рояль:
— Не упирайся! Ну? Хотя бы «Чижика» одним пальчиком, — попросила Катя.
Подошел Аркаша и осторожно закрыл клавиатуру:
— Потом… Потом поиграем и потанцуем, а сейчас послушайте-ка Щепина.
Щепин сел поближе к лампе и, когда собравшиеся, немного удивленные предложением Аркаши, притихли, положил на стол тоненькую помятую брошюру, бережно разгладил и откашлялся:
— Прошу внимания… «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма…», — начал он четко, негромко читать.
Потом так же выразительно читала «Манифест» Катя. Все сосредоточенно слушали, тесно прижавшись друг к другу.
Никогда прежде не задумывался Колька над тем, что в человеческом обществе с самого первого дня появления классов между ними начинается и продолжается непримиримая борьба. Колька слушал жадно, и было у него такое чувство, что вот сейчас он прикоснулся к чему-то большому, героическому. С каким уважением относится Щепин к каждой фразе! Читая, он иногда приостанавливался, взглядывал на ребят и четко повторял некоторые фразы.
После небольшого перерыва опять читал Щепин. И громко прочитал последнюю фразу: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»