Абсолютно не боясь, что может испачкаться, Барановский взял верхний ящик, поднял.
— Тяжелый, черт, — хрипя, произнес он, опуская ящик на землю.
— Тяжелый, килограммов сорок будет.
— Тот такой же?
— Наверное, такой же. В них стержней поровну. Барановский порыскал глазами по сторонам,
увидел лопату со сломанным черенком, схватил ее. Его глаза горели, как у золотоискателя, напавшего на жилу. Он подсунул лезвие лопаты под крышку, резко нажал. Штык лопаты немного изогнулся, но крышка не поддалась.
— Что ты, что ты! Кто ж так делает! — сказал Адам Михайлович, беря топор. — Дай‑ка я. Смотрю, ты так ничему и не научился. Вот как надо!
Он ловко подсунул лезвие топора под крышку, резко нажал. Взвизгнули гвозди, вылезая из древесины. Ни один из них не погнулся.
— Смотри.
Барановский присел на корточки и принялся разворачивать сначала промасленную, а затем вощеную бумагу. Ниобиевые стержни были толщиной в мужской указательный палец и длиной сантиметров по сорок. Они тускло поблескивали, можно сказать, даже серебрились.
— Родные, — проведя по ним рукой, прошептал Барановский.
— Ну все, я на это смотреть не могу, слишком трогательное зрелище, — Самусев вышел во двор. Запрокинув голову, посмотрел на небо, его острый кадык на щетинистой небритой шее судорожно дернулся. Адам Михайлович сплюнул под ноги густую вязкую слюну.
Геннадий Барановский вышел из сарая с раскрасневшимся, вспотевшим лицом. Шляпа съехала на затылок, галстук сбился в сторону.
— Подгоняй машину, — спокойным голосом произнес Адам Михайлович.
Барановский буквально выбежал за калитку и замахал рукой. Джип заревел, сорвался с места и подъехал прямо к воротам.
— Багажник откройте, багажник! — с шипением приказал Барановский.
Багажник джипа открыли, и уже через минуту один из ящиков погрузили в машину.
— Забейте! Забейте! — так же тяжело дыша и с трудом переводя дыхание, сказал Барановский.
Абсолютно неумело охранник загнал гвозди, два из которых согнулись, а затем и второй ящик занесли в багажник.
— Поезжайте к дому и ждите меня там. Послушай, Адам Михайлович, может, твоему Федору денег дать?
— Ничего ему не надо. Я ему за это стакан водки налью.
— Ах да, совсем забыл, у меня в машине ящик водки, хорошей, шведской. Я его тебе оставлю.
Брать водку Адаму Михайловичу не хотелось. Но и отказаться силы воли не хватило.
У дома Самусева Барановский приказал своему охраннику:
— Коля, водку в дом, быстро!
Коля схватил картонный ящик, занес в дом и поставил на веранде, прямо у таза с рыбой.
— Выпьешь со мной? — поинтересовался у Барановского Самусев.