На мой прямой вопрос Ерика возмущенно замахала руками:
— Ты чего это измыслила?! Срам-то какой!
Мне заметно полегчало. Я потянулась, разминая плечи, и зевнула.
— Ой, а банька-то, — пискнула хозяйка, выбегая во двор. — Я тебе потом на лежанке постелю.
Душистый березовый веник исполнял на моей спине плясовую, выбивая все тревоги и заботы. Ерика хлестала меня от души, с оттяжечкой. А я, распластавшись на полке, только что не мурчала от удовольствия. Последний раз я по-черному парилась — прямо в печке. Бабуля, помнится, из меня хворь выбивала да приговаривала: «Баня парит, баня правит, баня все поправит…»
Мне показалось, что омовение длилось всего ничего. Но когда я опять оказалась в горнице, замотанная в льняной руб и с кружкой взвара в руках, в окошко вовсю шпарило полуденное солнце.
— Хозяйство у тебя большое? — спросила я Ерику для поддержания разговора.
— Ну это с чем сравнивать, — ответила та обстоятельно. — Дом, да огородец, да коза в загоне стельная… Хлопочу помаленьку. А так у нас все общее — общественное, так сказать.
— И пашня артельная имеется?
— Нам от внешнего мира зависеть никак нельзя, все свое. — В голосе собеседницы слышалась гордость.
— А пусто у вас в деревеньке чего? В полях все?
— Ну да, — кивнула хозяйка. — Девки на посадках работают, а мужики на охоту в северные пределы ускакали.
— А ты чего не пошла?
— Так я же на сносях. — Белесые брови поднялись в удивлении. — Мне не положено.
Я согласно кивнула, мимоходом припомнив, как мохнатовские бабы до самого срока суетились. Бывало, прямо под копной какая разродится, дитенку мякиш в тряпице ткнет и опять за работу.
— А ребятишек бабы с собой забрали? — Я отставила кружку и мысленно ударила себя по рукам, чтоб не ухватить еще одну желтоватую лепешку.
— Да нет, малышня где-то здесь бегает, — рассеянно ответила хозяйка, убирая со стола.
Со двора донеслось ржание и звуки борьбы.
— Ну вот и прискакали, непоседы, — ласково улыбнулась Ерика. — Ты одевайся пока, а я мальцам молочка вынесу.
И, обхватив за горлышко увесистый жбан, моя собеседница вышла наружу. Я, быстро натянув одежу и встряхивая волосами, чтоб просохли поскорее, выскочила следом. А там уже дым коромыслом, будто не трое ребятишек с индрами пожаловали, а целый скомороший балаган.
— К нам Ерика пришла, молочка принесла, — тонкими голосками вопила парочка близнецов с выбеленными солнцем макушками. Навскидку я дала им лет по восемь, не больше.
— Дай, дай, дай! — притопывал толстыми пяточками годовасик с огромными васильковыми глазами в пол-лица.
И звонко ржали два тонконогих изящных индрика со снежно-белыми гривами и полупрозрачными острыми рожками.