Минут двадцать пять — тридцать назад.
«Жалко, но придется будить,— решил Целищев.— Со стороны Волги уже поднимается рассвет». Облокотившись о гусеницу, он негромко запел:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат...
Часовой удивленно смотрел на старшего политрука. Поняв, улыбнулся: такая танковым командирам побудка...
Пропел Михаил Сергеевич Целищев куплет, сделал паузу и вдруг услышал:
Начальник политотдела всю ночь ищет своего инструктора, у кого ни спросит — говорят: погиб, а он тут концерты устраивает.
Целищев поднял голову. Перед ним стоял комиссар «батальона Набоков.
Петр Алексеевич, это ты? Живой?
Как видишь, Михаил Сергеевич!
Чертяка! Ну обрадовал! А где Георгий Степанович?— спросил Целищев о начальнике политотдела.
Пошел в сто сорок девятый.
Ну, тогда я тоже туда.— И Целищев скрылся в темноте.
Разбуженный разговором, командир роты открыл глаза. Зашевелились и другие танкисты. Поднявшись на ноги, Гоголев начал было докладывать, но Набоков не дал.
Уже проверил, все машины заправлены, с боеприпасами порядок, пищу подвезли.
Через несколько минут старшина батальона пригласил экипажи на обед. Так и сказал: на обед. Пищу возили два раза в сутки — рано утром и с наступлением темноты. Днем было нельзя.
С едой управились быстро. До полного рассвета оставалось еще около полутора часов. Такой резерв времени, если, конечно, люди успели хотя бы немного поспать, политработники обычно использовали для проведения партийных и комсомольских собраний, заседаний партбюро и для других политико-воспитательных мероприятий.
— Петр Алексеевич,— обратился секретарь партбюро Феоктистов к Набокову.— Может, проведем открытое партсобрание? Поговорим с личным составом о проведенных боях, заявления о приеме в партию рассмотрим.
Времени для подготовки маловато...
У меня по партийной линии все готово. К тому же — какая подготовка требуется, чтобы рассказать, как мы воевали?
Что ж, ты, пожалуй, прав.
Под обрывом небольшой балки собрался почти весь батальон. Комиссар Набоков, который теперь исполнял обязанности и командира батальона, коротко подвел итоги трехдневных боев, отметил смелые и решительные действия многих экипажей.
Экипаж старшего лейтенанта Гоголева одних только дзотов раздавил шесть,— сказал он.— Исключительной похвалы заслуживают танкисты политрука Пономарева, лейтенанта Цвилюка и многих других. Вы знаете, о ком я говорю. Знаете, потому что видели их на поле боя, равнялись на них.
Потом приступили к приему в партию. Зачитали заявление командира роты Гоголева. Кто-то попросил его рассказать свою биографию.