Так в приготовлениях прошёл весь день. К вечеру основные силы дивизии уже высадились. Самолёты всё ещё прилетали, но уже не сплошным потоком, а мелкими группами или вовсе по одному.
Когда солнце зашло и наступили сумерки, полк построили, проверили личный состав и снаряжение, после чего командир полка обратился к строю:
— Гвардейцы-десантники! — от сильного волнения, которое сразу бросалось в глаза, голос его звучал особенно твёрдо и особенно строго. — Выполняя просьбу дружественного народа и правительства, наш полк сейчас находится на территории Афганистана. Через полчаса мы выезжаем в город. В это время все должны находиться внутри машин. Чтобы никого на броне не было! В пути всякое может случиться, поэтому всем необходимо проявлять бдительность! Не забывайте, что вы уже находитесь за границей! Чтобы никто без разрешения командира не отходил от расположения ни на шаг!..
Когда командир полка закончил говорить, личный состав направили к ожидающим БМДшкам, а офицеры собрались на командном пункте, где они обсуждали дальнейшие действия.
В томительных ожиданиях прошло ещё около часа. И вот, когда уже совсем стемнело, началось резкое оживление: кругом забегали, с разных сторон зазвучали громкие распоряжения. Вернувшийся ротный возбуждённо и по-военному твёрдо дал нам последний инструктаж:
— Сейчас едем в город! Всем быть максимально внимательными! Если какой-нибудь х... из-за угла хоть раз выстрелит в колонну — топить его морем огня! Раздавить без всяких выяснений и формальностей! Ясно?! — глаза у Хижняка горели, а в такт словам он уверенно рубил перед собой сжатым кулаком. — Помните — мы действуем в условиях военного положения! Никаких предупредительных выстрелов — стрелять сразу на уничтожение! Это приказ! Всем понятно?
Его короткая речь произвела на всех нас сильное воздействие. Мы поняли главное — Родина ждёт от нас самых решительных действий. Такое доверие мы восприняли с большим внутренним подъёмом.
Я ощутил необычайный прилив решимости: в руках приятная тяжесть автомата, вокруг наши солдаты и наша боевая техника. Казалось, что мы своей мощью сметём любого, кто только посмеет стать на нашем пути. Но особенно меня переполняла гордость, что я буду делать что-то важное для страны, для истории. В этом раскрывался какой-то особый, высший смысл нашего здесь присутствия. Не оставалось никаких сомнений, что именно сейчас и именно здесь произойдёт то самое поворотное историческое событие, которое останется для меня самым важным и самым ярким на всю жизнь.
— По машинам!
Мы разбежались по БМДшкам, быстро сняли с брони все ящики, которые крепились снаружи, затащили их во внутрь, но потом долго не могли влезть туда сами, так как свободного места почти не оставалось. Сначала около многих БМДшек возникла суета, потому что как ни старались уплотниться, а один-двое никак не помещались. Но офицеры с разных сторон криком сгоняли оставшихся солдат с брони, и им пришлось с большими усилиями буквально вдавливаться в переполненные машины. К этому времени ротный назначил оператором моей БМД одного деда, и я на общих основаниях полез в десантное отделение. Еле протиснувшись боком в щель между большим ящиком и потолком, я прижал ноги и замер там, как клоп, стиснутый со всех сторон. Двигатели загудели, и БМДшки одна за другой направились в сторону Кабула.