Два первых месяца у нас в батальоне ещё не было организовано отдельного караульного помещения, и после смены, кто отстоял на посту, шли отдыхать во взвод. Но случалось и такое: в ночное время, чтобы не прерывать свой здоровый дембельский сон, деды посылали вместо себя на пост молодых. Обычно, загодя предупредив разводящих сержантов, кого следует поднимать на пересмену, деды спокойно дрыхли без перерыва всю ночь напролёт.
В один из вечеров, когда уже прозвучал отбой и я укладывался спать, ко мне подошёл только что вернувшийся с поста Еремеев:
— Бояркин. В два часа пересмена — пойдёшь вместо меня на третий пост. Задача ясна?
— Так точно.
— Ну вот и договорились. Давай, и чтоб без замечаний!
Ночью меня толкнул разводящий:
— Вставай, через десять минут смена!
Я еле продрал заспанные глаза, взял автомат и отправился со сменой на угловую башню. Моим напарником был Черкашин — капрал моего призыва. Черкашин в тот день тоже, хоть и не состоял в карауле, но таким же образом был приставлен вместо Дубаса. Дубас и Еремеев были друзьями одного призыва и они часто стояли на посту вместе. Соответственно сейчас они, растянувшись в постелях, вместе отдыхали, смело доверив свой пост нам.
Стоим с Черкашиным, разговариваем. Когда тема кончалась, думаем, о чём бы поговорить ещё. В это время можно прислушаться к отдалённым перестрелкам, как где-то вдалеке раздаются отдельные выстрелы и автоматные очереди. В ночное время стрельба происходила постоянно и нарушала тишину почти каждые пять минут. Мы так к ней привыкли, что уже на неё не обращали никакого внимания.
Прошло с полчаса. Кругом темно, тихо. Видим: из расположения 6-й роты вышел солдат и идёт прямо к нам. Подойдя поближе и не дожидаясь, пока мы его окликнем, упреждает:
— Свои. Свои. Дело есть!
Мы и без того видим, что идёт свой. Уставной фразой: "Стой! Кто идёт!?" — встречают только проверяющих. А у простого солдата и пароль никто не спрашивает.
Он поднялся по ступенькам к нам на башню. Это был молодой с 6-й роты. Извиняющимся голосом он стал нас просить:
— Понимаете, дело такое. Надо пропустить в город несколько человек с нашей роты. У них там срочное дело есть. Пропустите?
Мы поняли, что если не пропустим, то наверняка потом нам же несдобровать: явно его послали предупредить деды, да и к тому же — какой с нас спрос в случае залёта? — мы-то не в карауле — что случись — пусть Еремеев с Дубасом и отдуваются!
— Пропустим. Жалко, что ли? Пусть себе идут.
Посыльный сразу обрадовался:
— Тогда я пойду, скажу своим, что всё нормально, а потом снова приду. Хорошо?